Книга Апостол зла - Фрэнсис Пол Вилсон

— Кто?

— Не знаю. Только это он принес бензин.

Отец Билл вдруг бегом кинулся к дереву. Он вскарабкался по стволу и был уже с другой стороны, прежде чем Ренни успел сделать пару шагов.

Билл осторожно подкрадывался к автомобилю, почти боясь увидеть того, кто там сидел, — может быть, даже самого Рафа Лосмару. Заглянув в заиндевевшее окно, с облегчением увидел, что человек на заднем сиденье намного крупнее и старше Рафа. Открыл переднюю дверцу и при свете заметил, что незнакомец очень стар. Лет восемьдесят, не меньше. Может, все восемьдесят пять.

— Вы принесли бензин?

Старик кивнул.

— Я подумал, что он вам понадобится. — Голос у него был сухой, шуршащий.

— Но кто вы такой? И как вы узнали, что мы здесь? Мы сами не знали, что будем сегодня здесь.

— Меня зовут Вейер. Остальное трудно объяснить.

Билл сгорбился под тяжестью всего, совершенного нынче ночью. Его начинала одолевать усталость.

— Не труднее того, через что мы прошли несколько минут назад.

— Нет. Думаю, что нет. Но вы сделали единственно возможное. Теперь он покоится с миром.

Надеюсь, — сказал Билл, а на переднее сиденье свалился детектив.

— Это так. Могу точно сказать.

Билл внимательно всмотрелся в морщинистое лицо и понял, что верит старику.

— Но почему? — спросил Билл. — Почему это случилось с маленьким мальчиком? Он никогда никому не причинил зла. Почему его ввергли в такой ад?

— Теперь это не имеет значения, — вмешался Аугустино, закуривая сигарету. — Я хочу знать, кто его туда вверг.

— Почему, я не знаю, — сказал старик. — Но, возможно, могу помочь узнать, кто.

Билл крутнулся на сиденье, и Аугустино сделал то же самое. В один голос они крикнули:

— Кто?

— Сначала отвезите меня домой. А по пути расскажите мне, что вам известно о том, кто лежит на кладбище, и что вновь привело вас сегодня к нему.

Глава 26

Пендлтон, Северная Каролина

Было уже почти время закрытия, когда она нашла его.

Ноги отказывались служить Лизл. Она провела всю ночь в бегах вверх и вниз по Конвей-стрит, а заодно и по некоторым близлежащим улицам. К концу так отчаялась, что принялась за поиски в таких местах, мимо которых ей даже не следовало проходить, не то что заглядывать внутрь. Она не обращала внимания на кошачье мяуканье, грязные замечания, дешевые приставания. Если речь идет о ней, она всего этого вполне заслуживает.

Но куда подевался Уилл? Он сказал, что начнет с южного конца и они встретятся посередине, однако Лизл не видела его с тех пор, как он посадил ее в машину. Она снова села в автомобиль и принялась кружить вокруг, высматривая его, но он, похоже, исчез. Остается надеяться, что с ним ничего не случилось.

Где-то после полуночи, проезжая мимо дома Эва, она взглянула на третий этаж и в одном из его окон увидела свет.

Он дома! Слава Богу, он дома!

Ну и ну! Она рыщет по всему городу в поисках, а он спокойно сидит себе дома!

Вот только спокойно ли он сидит? Или мертвецки пьян? В голове промелькнула картина — Эв валяется на полу в ванной в луже собственной рвоты.

Один способ выяснить — позвонить. Она проехала пару кварталов по улице вниз в поисках телефона. Приметила на углу будку, остановилась рядом у тротуара. Дрожащей рукой опустила в прорезь автомата монетку. Сейчас ей нужно только одно — услышать, как Эв берет трубку и абсолютно трезвым голосом спрашивает, чего ради она звонит ему в такой час. Как это было бы замечательно! Ей так хочется знать, что с Эвом все в полном порядке и что она зря провела ночь в тревоге и самобичевании.

Ну, не зря. Сегодня она получила ужасный урок, и заглянула к себе в душу, и обнаружила там такое, от чего ей стало стыдно, такое, что следует немедленно изменить.

Но сначала надо поговорить с Эвом, убедиться, что он в полном порядке. Это сейчас самое главное.

Телефон молчал. Автомат проглотил монетку и не дал гудка. В поисках другого она проехала мимо бара под названием «Рафтери». Раньше Лизл уже заглядывала сюда, ища Эва. Может, у них есть телефон.

В «Рафтери» было темно, накурено, пахло спиртным, как и во всех других местах, где она побывала нынче ночью. Помнится, она очень надеялась на это место, отправляясь обыскивать его раньше, потому что оно было ближе всего к дому Эва. Несколько часов назад таверна была набита битком, теперь толпа существенно поредела.

Она заметила телефон-автомат на задней стене возле уборной и направилась к нему. Проходя мимо стойки бара, все еще окруженного пьяницами, обратила внимание на одинокую фигуру, скорчившуюся в распахнутой угловой кабинке туалета. Редеющие волосы, тонкий силуэт, очки...

— Эв!

Она почти выкрикнула это имя. Люди глазели на нее, пока она прокладывала себе путь среди массы загораживающих дорогу столиков. Нашла! Но первая радость поблекла, когда она сообразила, где нашла, и осознала, в каком он состоянии.

— Эв! — сказала она, протискиваясь с другой стороны в кабинку. — Эв, с вами все в порядке?

Мутные глаза за стеклами очков сосредоточились на ней. Казалось, он на секунду сконфузился, потом расплылся вулыбке.

— Лизл! Лизл, какой сюрприз! — Голос громкий, слова неразборчивые; имя ее прозвучало как «Ли-и-зел». — До чего же я рад вас видеть! Давайте, позвольте мне предложить вам выпить!

— Нет, Эв, спасибо, я в самом деле...

— Да ладно, Лизл! Расслабьтесь немножко! Сегодня пятница! Время гулять в компании!

Лизл присмотрелась поближе, чтобы убедиться, что этот развязный завсегдатай питейных заведений действительно Эверетт Сандерс. Это был он.

«Пьян в стельку — и по моей вине».

Отложим самобичевание. Потом для этого будет полно времени. Сейчас надо постараться хотя бы частично исправить то, что она наделала.

— Мне на сегодня достаточно, Эв. И вам тоже. Пойдемте, я отвезу вас домой.

— Я домой не хочу, — сказал он.

— Нет, хотите. Придете и ляжете спать, проспитесь.

— Домой не хочу. Мне там не нравится.

— Тогда пойдем еще куда-нибудь.

— Пошли. Куда-нибудь, где есть музыка. А то дома, будто на кладбище.

— Ладно.

«Куда-нибудь, где есть кофе, чтобы можно было тебя напоить».

Она взяла его под руку, помогла выбраться из кабинки. Встав, он покачнулся, и она на миг испугалась, что он вот-вот рухнет. Но Эв навалился на нее всем телом и устоял. Он едва мог идти, и все-таки вместе они вышли на свежий холодный воздух.