Книга Храм Гроба Господня - Михаил Король

Надпись над входом в придел св. Жен-мироносиц

А иеромонах Мелетий*, старец Саровской пустыни, путешествоваший в Иерусалим в 1793 и 1794 годах, про следы ног не вспоминает:

«В то время один Эмир от предстоявших тут военнослужителей (турецких), видя что разселся столп и изшел Святый Свет, вдруг уверовал во Христа, и исповедуя Его Сыном Божиим и Богом Истинным и совершенным человеком, великим гласом воззопил: „едина есть вера христианская!“ и вонзил в один камень три гвоздя, случившиеся в его руках, говоря: таким образом да вонзятся сии в очи неверующих во святый Свет, яко оный есть истинный и святый. Турки, при сем находившиеся, слыша его тако глаголюща, связав, предали его огню пред святыми вратами. Камни, на которых сей новый исповедник и мученик Христов был сожжен, доныне знаки огня на себе показывают. Части же неизвестно какия, кусочками от сожжения оставшиеся, сохраняются в Воскресенском храме в монастыре Введения Пресвятыя Богородицы, как выше о сем сказано.

Икона св. мученика Анвара в монастыре Великой Панагии

Сие повествование, впрочем, подтверждает и дает несомненную имоверность та каменная четырехугольная плита, на коей все сие происшествие изображено на Арапском языке. Плита сия всеми видимая, на площади близ св. врат вложена снаружи в восточную олтарную стену св. четыредесяти мучеников церкви, смежной своею северною стеною полуденной великой церкви стеною же, протягающеюся от святых врат на запад. Просил я Гефелманскаго Иеромонаха который был природный Арап, дабы для сведения мне года, месяца и числа, в котором соделалось сие чудо, прочел начертание. Сколько он ни старался, не мог исполнить по причине, что плита от полу каменная, которым устлана площадь, вы соко поднята, а при том некоторыя буквы испортились от долготы времени и высоты места, приставить же лестницу, по политическим обстоятельствам, было невозможно».

Очень интересно! Значит, в конце XVIII в. про отпечатки ног Омира-Анвара было еще не известно, иначе бы точно Мелетий их упомянул. А вот надпись «на Арапском языке» сохранилась и по сей день! Находится там же, где и описал Мелетий, над общим входом в приделы Свв. Сорока мучеников Севастийских и свв. Жен-мироносиц (с западной стороны атриума), с внутренней стороны входа.

Вот только написано там совсем о другом…

«Аллах всемилостивый благословил (некоего человека по имени) Даврадж (?) из Стамбула на хадж.

Было… в седьмой месяц 1046 года (1636 г. н. э.)…

Последний месяц 1049 года от хиджры** (1639 г.н. э.)».

О чем говорить? И год не совпадает…

Зато совсем недавно, в 2005 г., наш герой, мученик Омир-Анвар, был прославлен в лике святых Иерусалимской Православной Церковью. Икона святого почитается в монастыре Великой Панагии, что неподалеку от ХГГ на улице Коптского рынка.

Камень с «отпечатками» ног св. мученика Анвара

Интересно, что все вышеупомянутые предания об Анваре-Омире зафиксированы лишь в XIX в. А вот чуть иная история, записанная в 1701 г. и, по уверению автора, священника И. Лукьянова, происшедшая всего лишь за 24 года до записи:

«…И пришедъ огнь къ столпу, и опалилъ весь столпъ, потомъ загорѣся кандило.

И когда турчинъ увидѣлъ такое чюдо, а въ тѣ поры турчинъ сидѣлъ у Великой церкви у великихъ вратъ, кой дань збираетъ на турка, – и увидѣлъ турчинъ такое чюдо, закричалъ великимъ гласомъ: «Велик Богъ христиански! Хощю быть христианинъ!» Тогда турки, ухватя, стали его мучить. И по многомъ мучении, видѣ его непокаряющася, потомъ склаша великой огнь противу тово столпа, гдѣ кандило съ масломъ загорѣлася, и тут // ево спалиша. А когда онъ во огни стоялъ на коемъ камени, и на томъ камени стопы его всѣ вообразишася, яко въ воскъ. И тотъ камень и доднесь въ томъ мѣстѣ лежитъ».

То есть, возможно, Анвар был представителем одного из двух мусульманских семейств, которые сосредоточили в своих руках контроль над открыванием-закрыванием храмовых дверей и коим посвящена отдельная глава в этой книге (см. главу 36).

Глава 3

Мария Египетская, львы и масоны

Одно из самых почитаемых и популярных преданий ХГГ – конечно же, история св. Преподобной Марии Египетской, жившей в конце IV – начале V в. Житие её впервые было записано иерусалимским патриархом святителем Софронием в начале VII в. со слов подвижников монастырской обители Иоанна Предтечи на Иордане, которым в свою очередь эта история передавалась от предшественников, лично слышавших старца Зосиму*, встретившего в пустыне раскаявшуюся грешницу, рассказавшую об удивительных чудесах, с ней происшедших.

Приведем эту дивную повесть в переводе Дмитрия Ростовского:

«Я, святой отец, родилась в Египте, но будучи 12-ти лет от роду, когда были живы еще мои родители, я отвергла их любовь и отправилась в Александрию. Как я потеряла свою девическую чистоту и стала неудержимо, ненасытно предаваться любодеянию, – об этом без стыда я не могу даже помыслить, не только пространно рассказывать; скажу только кратко, чтобы ты узнал о неудержимой моей похоти. Семнадцать лет, и даже больше, я совершала блуд со всеми, не ради подарка или платы, так как ничего ни от кого я не хотела брать, но я так рассудила, что даром больше будут приходить ко мне и удовлетворять мою похоть. Не думай, что я была богата и оттого не брала, – нет, я жила в нищете, часто голодная пряла охлопья, но всегда была одержима желанием еще более погрязнуть в тине блуда: я видела жизнь в постоянном бесчестии. Однажды, во время жатвы, я увидела, что много мужей – и египтян, и ливийцев идут к морю. Я спросила одного встречного, куда спешат эти люди? Тот ответил, что они идут в Иерусалим на предстоящий в скором времени праздник Воздвижения Честного и Животворящего Креста. На мой вопрос, возьмут ли они и меня с собой, он сказал, что если у меня есть деньги и пища, то никто не будет препятствовать. Я сказала ему: „Нет, брат, у меня ни денег, ни пищи, но все-таки я пойду и сяду с ними в один корабль, а они меня пропитают: я отдам им свое тело за плату“. – Я хотела пойти для того, чтобы, – прости меня, мой отец, – около меня было много людей, готовых к похоти. Говорила тебе я, отец Зосима, чтобы ты не принуждал меня рассказывать про мой позор. Бог свидетель, я боюсь, что своими словами я оскверняю самый воздух».

Орошая землю слезами, Зосима воскликнул:

– Говори, мать моя, говори! Продолжай свою поучительную повесть!

«Встретившийся юноша, – продолжала она, – услышав мою бесстыдную речь, засмеялся и отошел прочь. А я, бросив случившуюся при мне пряслицу, поспешила к морю. Оглядев путешественников, я заметила среди них человек десять или больше, стоявших на берегу; они были молоды и, казалось, подходили к моему вожделению. Другие уже вошли в корабль.