Книга Где гора говорит с луной - Лин Грейс

Старик продолжал читать, не замечая меня. От разлитого в воздухе благоухания сластей рот мой наполнился слюной, но я не шевельнулся. Старик, погружённый в чтение, тоже, должно быть, учуял этот аромат, потому что, не отрывая глаз от книги, начал есть.

Только когда бутылка и коробка опустели, старик поднял голову – и, похоже, удивился, увидев у себя в руке надкушенное пирожное.

– Кажется, я съел чью-то еду, – пробормотал он себе под нос, затем посмотрел вверх и увидел меня. – Мальчик, это была твоя еда?

– Да, – сказал я.

Он поманил меня рукой, и я подошёл ближе.

– И что же ты здесь делаешь? – спросил он.

И я начал рассказывать свою историю, а он всё это время гладил бороду. Когда я закончил, он молча стал перелистывать страницы книги и наконец кивнул:

– Да, всё верно. Тебе суждено прожить всего девятнадцать лет.

Он повернул книгу ко мне, и в лунном свете я прочёл на странице своё имя. Рядом с ним стояло число «девятнадцать».

– Пожалуйста, – не выдержал я, – пожалуйста, скажите, нет ли способа это изменить?

– Изменить? – переспросил старик, словно сама идея изумила его донельзя. – Изменить Книгу Судьбы?

– Да, – кивнул я.

– Ну что ж, – задумчиво произнёс он, поглаживая бороду. – В конце концов, я перед тобой в долгу – я ведь съел твою еду.

Старик достал из складок своей одежды кисть и стал вглядываться в страницу.

– Гм-м, – бормотал он сам себе, – что, если… Нет, не выйдет… А может быть… Да! Вот что можно сделать!

И старик одним-единственным взмахом кисти изменил «девятнадцать» на «девяносто девять».

– Вот, – сказал он мне. – Теперь у тебя впереди ещё много-много лет жизни. Проживи их достойно.

С этими словами старик захлопнул книгу, встал и направился к вершине, а я остался сидеть с разинутым ртом. Так я и сидел, пока он не скрылся из виду. Потом я поднялся и пошёл домой.

На следующей неделе, в день моего рождения, налетел страшный тайфун. Ветер завывал, как никогда прежде, и с корнями вырывал деревья. Одно из них упало на нашу крышу, проломило её и рухнуло прямо в мою комнату. Упади оно чуть правее, меня бы уже не было в живых.

Выбравшись из-под обломков, я сразу встретил бабушкин взгляд. Она молча кивнула. Слова были ни к чему – я и так понял, что произошло. Моя судьба изменилась.

– Но Миньли – совсем другое дело, – неуверенно возразил папа. – Она хочет сама отыскать Бесконечную гору… задать вопрос Лунному Старцу… а она ведь совсем ещё ребёнок…

– Может быть, – сказал продавец золотых рыбок, – вам стоило бы больше ей доверять?

– Но ведь она хочет невозможного! – воскликнула мама.

– Невозможного? – повторил продавец золотых рыбок. – Разве вы не поняли? Ничего невозможного нет. Даже участь, записанную в Книге Судьбы, можно изменить!

Мама и папа растерянно умолкли. Глаза этого человека, как и сотни рыбьих глаз у него за спиной, смотрели на них с немым укором. Они потупили взгляды, а продавец тем временем повернулся к своей повозке.

– Это вам в подарок, – сказал он и вручил папе аквариум, в котором резвилась рыбка серебристо-лунного цвета. – Если не можете поверить, что ваша дочь отыщет Бесконечную гору, поверьте хотя бы, что она вернётся домой. В этом уж точно нет ничего невозможного. Желаю вам счастья – и неважно, придёт оно к вам благодаря Миньли или иным путём.

Продавец золотых рыбок поклонился и двинулся в путь. В прозрачных чашах с рыбками играли солнечные лучи, и в воздухе плясали крошечные радуги, так что и сам продавец, казалось, искрился и переливался на солнце. Мама и папа провожали его взглядом, пока он не превратился в мерцающую звёздочку.

Глава 13

Миньли наконец освободила Дракона от пут. Ножик её затупился, а кожа на подушечках пальцев сморщилась от солёных драконьих слёз. И ещё ужасно хотелось пить.

Дракон, хорошо знавший лес, предложил подвезти её к роднику.

– Всё-таки быстрее, чем пешком, – сказал он.

Миньли не сразу решилась прокатиться верхом на драконе. Сидеть на спине у дракона, когда он наполовину скрыт водой, – это ещё куда ни шло; но сейчас, на суше, стало видно, до чего же он всё-таки громадный. Он был длиною с улицу, на которой она жила. Даже сейчас, присев перед Миньли, он был выше, чем её дом, а выпрямившись, легко мог бы достать до птичьего гнезда на верхушке дерева.

Но Дракон согнул перед ней лапу в колене, словно подставил ступеньку, и Миньли, подтянувшись, забралась к нему на спину. Шар у него на голове был размером с небольшую дыню – в самый раз чтобы ухватиться обеими руками. Так Миньли и сделала, потому что дракон тронулся в путь.

Получалось действительно быстрее, чем пешком. Но не намного. Дракон двигался проворно, однако ему то и дело приходилось огибать препятствия в виде деревьев и скал. Миньли тряслась и подпрыгивала, словно скакала верхом на гигантском буйволе. Дракон подныривал под ветки, протискивался сквозь кусты, и она, кажется, начинала понимать, почему драконы в большинстве своём предпочитают передвигаться по воздуху…

– Дракон, – внезапно спросила Миньли, – а сколько тебе лет?

– Лет? – переспросил Дракон озадаченно: видимо, такого вопроса ему тоже никто никогда не задавал. – Не знаю.

– Ну хорошо, а давно ли ты живёшь в этом лесу?

Дракон надолго задумался.

– Давно, – ответил он наконец. – Помню, однажды с неба слетела птица и уронила на землю персиковую косточку. Я видел, как из этой косточки выросло дерево, как с него падали персики, как из косточек этих персиков вырастали новые деревья – пока наконец не появилась целая персиковая роща, та самая, которую сейчас захватили обезьяны.

«До чего же он старый, – подумала Миньли; она знала, как долго растут деревья. – Должно быть, он живёт в этом лесу уже лет сто». Она представила, как Дракон, одинокий, не умеющий летать, годами слоняется по лесу, продираясь через кусты и деревья, и сердце её сжалось.

Собрав свои вещи, оставленные на берегу ручья, и напившись прохладной воды из родника, Миньли снова вскарабкалась на драконью спину. Вскоре она задремала, положив голову на драконий шар и придерживая одной рукой миску с компасом. Заметив, что Миньли спит, Дракон замедлил шаг и притих; он даже не фыркал, когда из компаса выплескивалась вода и струйкой стекала по его носу.

Проснулась Миньли от оглушительных воплей, которыми внезапно наполнился лес. Это были злобные крики, такие пронзительные, что она рывком подскочила и широко раскрыла глаза.