Книга Ярость и рассвет - Рене Ахдие

Когда заговорила, в ее тоне чувствовалась та же колкая мягкость, скопированная у него.

– Все наши жизни потеряны, сеид. Вопрос только в том – когда. И я хотела бы еще один день.

Он взглянул на нее, четко обозначенный профиль халифа был даже более устрашающим, чем дымка гнева, окрасившая лицо.

Раздался стук в дверь.

– Всего один, – прошептала она.

Взгляд его тигровых глаз бегал вверх и вниз по ее лицу, оценивая своего противника, взвешивая все варианты.

Она минуту стояла с замирающим сердцем.

«Я не буду умолять».

Тихий стук в дверь повторился.

Шарзад двинулась вперед, ее карие глаза неотрывно смотрели на халифа.

Он сделал медленный шаг назад, прежде чем направиться к двери.

«Нет, пожалуйста. Остановись!»

Взявшись за ручку, помедлил, не оборачиваясь, чтобы посмотреть на нее.

– Один. – Это слово слетело с его уст как беззвучный эпитет, прежде чем халиф вышел из комнаты.

Когда двери глухо закрылись за ним, Шарзад осела на пол и прижала свою горящую щеку к холодному мрамору.

Ей пришлось бы приложить слишком много усилий даже для того, чтобы расплакаться.

Деспина и раджпут

Поднос со звоном и грохотом опустился на столик.

Шарзад резко села, уголки ее век были еще слипшимися от сна. Она потерла их ладонью. Остатки жидкого золота и черного порошка оставили пунктирный след на пальцах, когда она отняла руку от лица.

– Вы слишком малы, чтобы вызвать такой переполох, – пропел в стороне чей-то музыкальный голос.

– Что? – Шарзад сосредоточила свое расплывающееся внимание на его обладателе.

– Я сказала, вы слишком малы, чтобы вызвать такой переполох.

Пухленькая девушка, стоявшая сбоку от нее, подошла к подножию кровати и рывком отодвинула в сторону шелковые занавески. У нее была светлая кожа и густые медово-ореховые волосы, поднятые вверх в типичном греческом стиле. Глаза цвета игристого голубого Эгейского моря опытной рукой были подведены с помощью сурьмы. Ее губы, сжатые в идеально недовольной гримасе, розовели от кармина и пчелиного воска. Белая льняная одежда прилегала к округлостям девушки во всех нужных местах. Вокруг ее левого предплечья обвивалась петлей толстая серебряная тесьма.

Шарзад стряхнула с себя сонливость и попыталась наколдовать некое подобие достоинства.

– Я услышала тебя и в первый раз.

– Зачем тогда вы попросили меня повториться?

– Потому что я не знаю, кто ты, и понятия не имею, с чего расхаживаешь тут, делая странные замечания с самого утра, – огрызнулась Шарзад.

Девушка рассмеялась. Это был громкий и грубоватый смех.

– Мне кажется, я начинаю понимать, откуда тут такой ажиотаж. Хотя это вряд ли раннее утро. Уже полдень. – Она направилась к ставням и распахнула их, открыв взору полуденное солнце, стоящее высоко в ясном лазурном небе.

Шарзад съежилась от резкого потока света.

– Я принесла вам еды. Вы должны что-то съесть. Вы столь малы, – повторила девушка.

– Я не понимаю, почему мой размер имеет такое значение.

– Потому что такая худышка не выдержит продолжительной борьбы, а тем более не выиграет в ней. А мне бы хотелось, чтобы вы справились.

Мгновенно насторожившись, Шарзад подтянула колени к груди и стерла всякое выражение с лица.

– Справилась с чем?

– Клянусь Зевсом, вы очень странная штучка. Да, моя госпожа, я бы хотела видеть, как вы победите. Имею в виду: хотела бы видеть вас в живых. Я не испытываю восторга, наблюдая за тем, как юные девушки умирают по прихоти нашего загадочного правителя. А вы?

Шарзад секунду изучала ее, прежде чем спустить голые ноги на холодный мрамор и встать с кровати.

«Будь осторожна».

– Нет. Я тоже, – ответила она.

Девушка улыбнулась.

– А вы все-таки выше, чем я думала. И все же очень худая, хотя и не самая худшая из тех, кого я видела. По крайней мере есть несколько изгибов там, где они должны быть. Я уверена, вы потрясающе выглядите, если вас хорошо нарядить.

– Извини, но кто ты такая? – потребовала ответа Шарзад.

– Деспина. Ваша служанка… до тех пор, пока вы побеждаете.

– Мне не нужна служанка.

– Боюсь, это не вам решать. – Улыбка Деспины стала еще шире, и ярко-голубые глаза девушки вспыхнули при взгляде на Шарзад, что побудило ту принять столь дерзкий вызов.

Шарзад помолчала в раздумье.

– Значит, он послал тебя шпионить за мной?

Белые зубы Деспины вспыхнули улыбкой на ее лице.

– Да.

– И ты хороший шпион?

– Лучший.

– Хороший шпион скрывал бы свою личность.

– У лучших шпионов в этом нет необходимости.

Шарзад через силу улыбнулась.

– Ты высокомерна.

– Так же, как и вы, моя госпожа Шарзад. Но я не вижу в этом недостатка. Ибо как мы можем пытаться сделать невозможное без определенной степени высокомерия?

Шарзад спустилась с подиума, на котором была установлена кровать, приблизившись к Деспине.

Служанка была на полголовы ее выше, весь вид девушки излучал самонадеянность и убежденность в том, что она на своем месте. Всё, от ее искусно драпированного платья и до безупречно ухоженного вида, свидетельствовало о том, что Деспина была силой, с которой нельзя не считаться.

Но больше всего внимание Шарзад привлекли ее глаза.

Это были бдительные глаза охотника.

И они казались отражением ее собственных.

«Она предупредила меня, что является шпионом. Зачем так поступила?»

– Может, вы хотели бы что-то съесть? Или собираетесь устроить голодовку? Если так, то этим вы сделаете себе только хуже, поскольку, как мне кажется, голодовка погубит такого маленького бесенка, как вы, намного раньше, чем это осуществит наш халиф.

Шарзад иронично засмеялась.

– Это лучший из худших комплиментов, которые мне когда-либо делали.

– Пожалуйста. – Деспина развернулась в вихре белой ткани, и аромат жасмина наполнил воздух вокруг нее.

Шарзад последовала за ней к столику в углу. На подносе лежали лаваш, круг козьего сыра, окруженный сладким вареньем, супница и разрезанный пополам гранат; его семена сверкали, как темно-красные камни в теплом свете, разливающемся с террасы. Украшенный витиеватым узором серебряный чайничек, в котором заваривался чай с кардамоном, стоял на медленном огне.