Книга Чертовски сексуален - Кэти Летт

У Шелли возникло подозрение, что этому парню уже столько раз давали под зад коленкой, что он давно заслужил дополнительные очки. Ей с грустью вспомнились два других финалиста, которых она видела на свадебном приеме. Взять хотя бы того милого и рассудительного программиста из Ипсвича. Он хотя и изъяснялся в основном на чудовищном компьютерном жаргоне, зато был горячим сторонником вторичной переработки бумаги и пластика. А нотариус из Милтон-Кейнс? Такой, как он, вряд ли станет кричать на весь мир, что он большой любитель совершать дерзкие вылазки в любовный каньон.

– А ты почему? – Кит стянул с себя рубашку, обнажив мощную грудь, и с вызовом посмотрел на Шелли. – Я имею в виду, каким ветром тебя занесло на этот конкурс? – В его голосе прозвучала усталость, чего Шелли прежде не замечала.

– Я же объяснила. Заявку от моего имени отправили ученики. Вот я и влипла.

– Ученики? – переспросил Кит, буравя ее взглядом. – Ты говорила мне, что это были твои друзья. Первый раз слышу от тебя о каких-то учениках.

– Я веду у них уроки музыки. Преподаю игру на гитаре в одной из лондонских школ. Игру на рок-гитаре, если ты в состоянии в это поверить. – Но в твоей анкете сказано, что ты исполняешь классику.

– Я тут ни при чем. Ученички постарались. И я действительно исполняю классику, вернее исполняла, потому что теперь я не выступаю на сцене. – Шелли плотно сжала губы, словно только что накрасила их губной помадой.

– Погоди, то есть ты вообще больше не выступаешь? – Господи, подумала Шелли, не самый простой вопрос.

Интересно, в какой именно момент ей изменило самообладание? Наверное, вскоре после того, как ее мать стала жертвой обезумевших раковых клеток. Шелли тогда словно окаменела прямо во время исполнения прелюдии Баха к Четвертой сюите для лютни. Ей казалось, боль от воспоминаний о пережитом в ту минуту унижении с годами притупилась, но вот теперь ее снова обдало горячей волной стыда. И в которой раз она ощутила внутри себе тугой узел ужаса. Тишина, возникшая тогда под сводами «Вигмор-Холла», показалась ей еще более оглушительной, нежели трубный рев крови в ее жилах. После того момента Шелли, виртуоз, лауреат нескольких премий, чьи пальцы творили с гитарными струнами настоящие чудеса, зарыла в землю свой талант и начала жизнь странствующего преподавателя, обучая технике «тяжелого металла» прыщавых подростков из школьных ансамблей с весьма выразительными названиями вроде «Рвотные массы», «Содержимое желудка» или «Адская дефекация».

– Страх сцены, – тихо призналась она.

– То есть ты на самом деле всего лишь школьная учительница? – Ее супруг выпустил к небу облако табачного дыма.

– Если бы ты хотя бы на пару секунд послушал то, что я рассказывала, вместо того чтобы произносить монологи, ты бы понял это еще в машине.

– Я думал, ты артистка. Сама знаешь, как говорится: кто умеет, тот делает, кто не умеет, преподает, – произнес он довольно мрачно и снял брюки. – А кто не умеет преподавать, становится учителем музыки.

В другой раз Шелли, наверное, нашла бы что сказать, но только не сейчас, когда он стоял перед ней в обтягивающих трусах производства фирмы «Калвин Клайн». Представшее взору зрелище напрочь отбило у нее способность соображать, превратив в этакое безгласное растение. Единственная реакция, на которую можно было рассчитывать, – это фотосинтез.

– М-м-м…

Шелли заставила себя отвести глаза от потрясающего мужского тела, рассчитывая, что в результате вернется дар речи.

– Что ж, мистер Кинкейд, по крайней мере вам нет необходимости полностью раздеваться, чтобы доказать миру, что вы естественный блондин.

– Знаешь, детка, шуточки про дур блондинок мне по барабану, потому что, как и Долли Партон, я, во-первых, не дурак, а во-вторых, не блондинка, да и не блондин, если уж на то пошло.

С этими словами он схватил в кулак прядь волос и дернул. Кужасу Шелли, волосы, вернее парик, осталисьу него в руке. Кит отшвырнул парик и тряхнул пышной гривой черных кудрей.

Шелли вытаращилась на мужа, открыв от изумления рот. Кто он такой на самом деле, этот тип, непостижимый мужчина, за которого она – Боже святый! – только что вышла замуж? Шелли начала по-другому воспринимать огонь, что сверкал во взгляде Кита Кинкейда. Теперь в этом огне ей виделось безумие. Господи, как могла она связать себя брачными узами с человеком, которого видит впервые в жизни? Или у нее совершенно отшибло мозги? Как вообще она могла позволить то, что произошло в машине, причем с совершенным незнакомцем? Кто она такая – новоявленная Бланш Дюбуа?[1]

Шелли чувствовала, как у нее начинается нервный тик. Кит Кинкейд, с его черной гривой и глазами авантюриста, как ни в чем не бывало натянул на свой симпатичный зад поношенные джинсы, надел бархатную рубашку с воротником из акульей кожи и заткнул пружинный нож за голенище ковбойских сапог, после чего игриво похлопал Шелли по щеке толстой пачкой банкнот – первой частью причитающегося им обоим приза размером в двадцать пять тысяч фунтов.

– Увидимся во время медового месяца, детка. Кстати, желаю тебе приятно провести Валентинов день!

Это меньше всего походило на перемирие. У Шелли в голове вертелась всего одна мысль, нечто такое жалобное и слезливое в духе: «Хочу к маме!»

В следующее мгновение дверь за красивым задом ее мужа закрылась, и Шелли осталась стоять в полном одиночестве. Постепенно ей со всей очевидностью стало ясно: супружеская жизнь с Китом Кинкейдом будет сродни визиту к стоматологу, только без анестезии.

Половые различия:

Религия.

Многие пары разводятся по религиозным мотивам. Он считает себя Богом, она же придерживается насчет него совершенно иного мнения.

Глава 4

Превентивный удар

В среду, 15 февраля, в первый день медового месяца, радости у Шелли было, что называется, полные трусы, прикрытые новенькой юбкой от Версаче. Странное поведение Кита возле стойки портье она решила объяснить нервным перенапряжением или опьянением. Ей подфартило отхватить в мужья потрясного – чертовски сексапильного, хотя и немного чокнутого – американца, с которым они вскоре познакомятся ближе в окружении простыней, подушек и пуховых одеял. Как не дать согласия на переезд на седьмое небо? Мчась на лимузине в направлении эдинбургского аэропорта, Шелли парила в небесах даже выше седьмого неба – оно осталось где-то далеко внизу.

Сладострастная истина заключалась в том, что Кит Кинкейд подарил Шелли Грин ее первый в жизни оргазм. Это было сродни чуду. Сродни библейскому откровению. Наверное, даже Нил Армстронг, первым ступивший на поверхность Луны («Я вижу! Я вижу!»), был потрясен куда меньше, чем она. Маленький шажок для мужчины… и гигантский шаг для женщины! То, что произошло между ними в лимузине, было столь эротично, что Шелли на мгновение показалось, будто она участвует в шведском кинофильме, только без мебели «ИКЕА» и лыжного трикотажного костюма.