Книга К звездам! - Гарри Гаррисон

Там было еще что-то в том же духе, и все почти столь же интересно. Какой-то древний способ правления, что-то сродни каннибализму: когда-то было да прошло. Но при чем тут израильтяне? Все это похоже на загадку… Ян посмотрел в окно на серое небо и на Темзу с пятнами льда на серой воде. Тело еще хранило память о тропическом солнце; его передернуло. Так с чего же начать?

Не с истории. Это не его область, он вообще понятия не имеет, где и что там искать. И надо ли искать на самом-то деле? По правде говоря, ему не хотелось; у него вдруг возникло мрачное предчувствие, что, однажды начав эти поиски, он потом не сможет вернуться назад. Если ящик Пандоры открыть — его никогда уже не закроешь. Хочет ли он знать все это?.. Да! Она назвала его рабовладельцем — но он знает, что это ложь. Любой прол рассмеялся бы, услышав такое.

Вот оно! Пролы. Он знал о них много, он с ними работал, вот тут и надо начинать. Утром он поедет на Уолсокенский завод: его там уже ждут — он должен проверить, как выполняются его распоряжения. Но на этот раз он поговорит с пролами побольше, чем обычно. Конечно, надо признать, раньше он с ними не так уж много разговаривал; но это только потому, что всегда бывал занят. Если он будет осторожен, то никаких неприятностей возникнуть не должно. Есть, конечно, определенные социальные традиции общения с пролами, и нарушать их он не собирается. Но кой-какие вопросы он им задаст — и внимательно выслушает ответы.

Однако очень скоро выяснилось, что сделать это не так-то просто. Когда Ян остановил машину возле завода, ему навстречу уже торопился менеджер.

— Добро пожаловать, ваша честь, с возвращением…

Он суетливо переминался с ноги на ногу; дыхание дымилось в морозном воздухе.

— Спасибо, Рэдклиф. Надеюсь, все шло нормально, пока меня не было?

В дежурной улыбке Рэдклифа промелькнуло беспокойство.

— Вообще-то неплохо, сэр. Не все закончили, правда, вы уж простите. Очень жаль, но запчастей не хватает. Быть может, вы нам поможете их получить. Но позвольте, я покажу вам отчет.

Похоже, здесь ничего не изменилось. Под ногами по-прежнему стояли лужи, несмотря на летаргическую активность человека со шваброй. Ян открыл было рот, чтобы высказаться по этому поводу, — но промолчал. По-видимому, Рэдклиф тоже ожидал такого разговора: он быстро оглянулся через плечо. Ян улыбнулся ему. Это же, можно сказать, родной коллектив. Наверно, прежде он был слишком скор на расправу, но впредь станет терпимее. Пряник лучше кнута — больше толку. Несколько приятных слов, разговор по душам… Так должно лучше получаться.

Однако пришлось все-таки напрячься, чтобы не выйти из себя, когда он стал просматривать распечатки. Сказать хоть что-нибудь он был просто обязан.

— Послушайте, Рэдклиф. Честное слово, мне не хочется повторяться — но так дело не пойдет. У вас было больше двух недель, а список короче не стал.

— У нас людей мало, ваша честь: болеют, зима суровая. Но вы увидите, работа сделана…

— Да у вас было столько поломок за это время, что сейчас положение хуже прежнего.

Ян услышал в своем голосе сердитые ноты и оборвал тираду. На этот раз он будет сдержан. Стараясь не топать, он прошел к двери кабинета и выглянул в цех. Там, в дальнем конце, катили тележку с чаем. Да, чашка чаю — то, что надо сейчас, чтобы успокоиться. Он вернулся к своему столу и открыл кейс.

— Черт побери!

— Что-нибудь случилось, сэр?

— Ничего серьезного. Я оставил термос с чаем в гостинице, забыл из сумки переложить.

— Я могу послать кого-нибудь на велосипеде, сэр. Это всего несколько минут.

— Не надо. Не стоит трудов. — И тут Яна осенила блестящая, почти безрассудная идея: — Давайте сюда тележку. Попьем с вами чайку.

Глаза у Рэдклифа широко раскрылись, какой-то момент он потрясенно молчал.

— О нет, ваша честь. Вам не понравится, что мы здесь пьем. Чистые помои. Я пошлю…

— Не надо. Давайте ее сюда.

Ян снова взялся за распечатки, отмечая, что необходимо сделать в первую очередь, и не видел, какая началась суматоха. Разносчица вмиг очутилась в кабинете, беспрерывно кланяясь и без конца вытирая руки о передник. Рэдклиф убежал, вернулся с чистым полотенцем, и она стала протирать одну из кружек. Протирала, протирала… Когда наконец в кружку налили чай, оказалось, что на мятом подносе она красуется одна.

— Вы тоже, Рэдклиф. Я приказываю.

Чай был горячий, но это, пожалуй, все, что можно было сказать в его пользу. Грубая кружка царапала губы.

— Замечательно, — похвалил Ян.

— Да, ваша честь, чаек хороший. — Рэдклиф едва не плакал.

— Надо будет повторить.

Рэдклиф не ответил, и Ян представить себе не мог, каким образом продолжить разговор. Молчание длилось, пока он не прикончил свой чай — и не осталось ничего иного, как снова взяться за работу.

Работы оказалось сверх головы. Пока его не было, никто не заботился даже о самом насущном ремонте, а уж о градуировке приборов и говорить нечего. Ян трудился в поте лица. Было уже около семи, когда он зевнул, потянулся — и обнаружил, что дневная смена давным-давно ушла. Он вспомнил, что заглядывал Рэдклиф и что-то сказал, но что — уже не помнил. Ладно, на сегодня хватит. Он собрал бумаги, натянул меховое пальто и вышел.

Ночь была морозная, сухая; в небе льдинками дрожали звезды. Да, далеконько оно, Красное море… Замечательно забраться в машину и включить отопитель.

Сейчас он хорошо поработал. Система управления функционировала отлично; а если нажать — можно добиться, чтобы и ремонт, и профилактику делали вовремя и получше. Надо добиться.

Он резко рванул руль, чтобы не сбить велосипедиста, внезапно появившегося в свете фар. Темная одежда, черный велосипед — и ни одного отражателя. Они когда-нибудь чему-нибудь научатся?

Со всех сторон тянулись голые поля, не видно ни одного дома. Какого черта этот тип катается тут в темноте?

Ответ явился за ближайшим поворотом. Яркие окна и освещенный знак возле дороги. Пивная. Он проезжал здесь сотни раз, но до сих пор не знал о ее существовании. Зачем она ему? Ян сбавил скорость. На вывеске с надписью «Железный Герцог» был изображен и сам герцог с высоко поднятым аристократическим носом. Однако клиентура здесь была не столь аристократична: ни одной машины поблизости, а к фасадной стене прислонились велосипеды. Неудивительно, что раньше он ни разу не обратил внимания на это заведение.

Он нажал на тормоза. Конечно! Надо остановиться, выпить — и поговорить с людьми. А что плохого? Посетители наверняка обрадуются, увидев его в своей компании; он им скрасит холодный вечер… Прекрасная мысль!

Ян запер машину и зашагал к пивной по твердой замерзшей земле. Едва он прикоснулся к двери, та широко распахнулась, и он оказался в большом, ярко освещенном зале, где воздух был густ от дыма дешевого табака и марихуаны. Из настенных динамиков гремела какая-то сверлящая музыка, настолько оглушительная, что человеческих голосов не было слышно, хотя здесь было много народу: целая толпа возле бара, и почти все столики заняты — и все разговаривали. Ян с интересом отметил полное отсутствие женщин. Среди посетителей приличного кабака женщин по меньшей мере половина, а то и больше… Он нашел местечко возле стойки и постучал по крышке: бармен не сразу его заметил.