Книга Планета проклятых - Гарри Гаррисон

Пот струился по телу Брайна и стекал в набедренную повязку — другой одежды на нем не было. Легкая фехтовальная рапира будто налилась свинцом и оттягивала руку. Болели мышцы — сказывались перегрузки последнего месяца.

Впрочем, все это не имело значения. Порез на груди, из которого сочилась кровь, боль в глазах, даже огромный амфитеатр с тысячами зрителей — все было сейчас несущественно. От всей необъятной вселенной осталось лишь сверкающее стальное острие — тонкая полоска металла, рвущаяся к его груди и отводящая его оружие. Он чувствовал хищное дрожание этого острия, заранее догадывался, когда и куда оно двинется, и всякий раз парировал удар.

Выпад! Брайн мгновенно среагировал, но его рапира пронзила воздух, и в следующую секунду он ощутил острый укол в грудь.

— Удар! — проревел заполнивший весь мир голос, и в ответ обрушилась лавина аплодисментов.

— Одна минута! — произнес тот же голос; пошел отсчет времени.

Брайн немедленно расслабился. Минута это не много, нужно использовать каждую секунду. Под мерный стук метронома он расслабил каждый мускул — только сердце и легкие продолжали работать в прежнем ритме — закрыл глаза и позволил секундантам отнести себя на скамью. Пока они массировали его и промывали рану, Брайн отключился и впал в полузабытье. Сразу же всплыло неприятное воспоминание, и он снова попытался проанализировать странные события прошлой ночи.

Случившееся было для Брайна полной неожиданностью. Покой участников Игр тщательно оберегался, поэтому по ночам в спальнях было тихо, как на кладбище. Разумеется, в первые дни распорядок соблюдался не очень строго: все пребывали в возбужденном состоянии и почти никто не ложился спать после отбоя. Но состязания шли своим чередом, и очень скоро тишина стала воцаряться в спальнях сразу после наступления темноты. А в последнюю ночь занятыми остались всего две спальни, тысячи других пустовали, и ничто не могло нарушить покоя двух претендентов на звание Победителя.

Тем не менее Брайна разбудила какая‑то перепалка. Сквозь тонкую металлическую дверь ясно доносились слова: два человека о чем‑то спорили. Один громко назвал его имя.

— Брайн Бренд? Конечно нет! Кто вам сказал? У вас будут крупные неприятности.

— Не будьте идиотом! — прозвучал другой голос, резкий, явно принадлежащий человеку, привыкшему командовать. — Я здесь по делу чрезвычайному, и мне необходимо срочно видеть Бренда!

— Но Игры…

— К черту ваши проклятые Игры! У меня важное дело, иначе ноги моей здесь не было бы!

Второй — это, скорее всего, был дежурный — ничего не ответил, но Брайн понял, что он уже вне себя. Очевидно, он достал пистолет, потому что незваный гость быстро сказал:

— Уберите. Не валяйте дурака!

— Вон! — услышал Брайн, потом наступила тишина и, все еще удивленный, он опять заснул.

— Десять секунд… — голос вернул Брайна к действительности, он почувствовал, что тело опять напряжено, и в этот момент с огорчением осознал, что силы его на исходе.

Целый месяц он находился в постоянном напряжении, и вот наступил предел — трудно было даже стоять. Но Брайн понимал: сейчас необходимо собрать в кулак всю свою волю, мобилизовать все свое искусство и во что бы то ни стало выиграть бой.

— Какой счет? — спросил он у секунданта, с трудом переводя дыхание.

— Четыре–четыре. Для победы тебе нужен только один удар.

— И ему тоже… — прошептал Брайн, глядя на другой конец ковра, где разминался его противник. Слабый боец вообще никогда не добирается до финала Игр, а Ироли был не просто сильным — он был одним из сильнейших на планете. Этот рыжеволосый гигант с неистощимым запасом энергии, искусный в бою, представлял серьезную опасность.

Итак, последний раунд! Один удар — и ты Победитель…

Брайн снова закрыл глаза и понял, что наступил момент, которого он надеялся избежать. Каждый участник Игр владел каким‑то особым, только ему известным, приемом. У Брайна таких приемов было несколько, и до сих пор они всегда ему помогали.

Например, он считался довольно сильным шахматистом и почти всегда выигрывал. Как правило, победу ему приносил оригинальный стиль игры, выработанный в результате многолетних занятий. У Брайна было много знакомых среди торговых агентов на других планетах: они доставали ему старые книги по теории шахматной игры, изредка попадались совсем древние… Он изучил и проработал тысячи партий. Законами Игр это не запрещалось. Законами вообще разрешалось все, что не было связано с использованием наркотиков или механических приспособлений.

Разрешался и самогипноз… Брайну пришлось упорно трудиться два года, чтобы научиться в полной мере использовать скрытые силы организма. Хотя явление это было давно известно и неоднократно описывалось в литературе, проделать такое самому оказалось невероятно сложно. Подобные эксперименты могли привести человека к полному истощению и даже к смерти. В истории были известны случаи, когда берсеркеры[1] продолжали сражаться, не обращая внимания на смертельные раны: люди, пораженные в сердце или в голову, бились с врагом, пока не умирали.

Существовала и другая возможность — гипнотическая жесткость — сила, позволяющая, например, поддерживать тело в горизонтальном состоянии, опираясь только на две точки. Для этого нужно было входить в транс: в нормальном состоянии такие штуки невозможны. Работая в этом направлении, Брайн овладел искусством черпать силу из того источника, который поддерживает в человеке жизнь.

Такая форма самогипноза тоже могла привести к гибели от истощения, но сейчас у него не было выбора. Участники Игр умирали и раньше, а в финале смерть всегда предпочитали поражению.

Глубоко и размеренно дыша, Брайн постепенно погружался в транс. Усталость и боль исчезли, зрение и слух обострились до предела, с каждой секундой он черпал новые силы из источника своей жизни, истощая тело и приближаясь к той грани, за которой нет ни жизни, ни смерти.

Когда прозвучал гонг, Брайн выхватил рапиру из рук секунданта и стремительно бросился вперед — Ироли едва успел схватить оружие и парировать удар. Сила натиска была столь велика, что противники столкнулись, а их рапиры буквально переплелись между собой. Не ожидавший такого начала Ироли немного опешил, но быстро пришел в себя и улыбнулся — он решил, что это последняя вспышка Брайна. Поэтому, когда их развели, Ироли не стал атаковать: он предпочел дождаться, пока противник растратит последние силы в бесплодных атаках, и тогда…

Но Брайн и не думал уставать. Он неудержимо рвался вперед, усиливая натиск. Улыбку на лице Ироли сменил ужас — он осознал свою ошибку. Брайн увидел отчаяние в глазах противника и понял, что пятый удар за ним.