Книга «Работа мечты». За кулисами индустрии моды - Джулия Менситьери

к фотосессии. Хотя Карлотта только что вышла из примерочной, где провела около сорока минут, ее окружают Йоко, Ив, Мия и Мария, корректируя ее «лук»: ей пудрят нос, проводят по лицу спонжем, убирают невидимые волосинки, на несколько миллиметров поправляют платье. Мия, сочтя, что обстановка несколько вялая, просит Диего включить музыку. Он ставит трек с электронной музыкой. Как только из динамиков звучат первые ноты, создается ощущение праздника, контрастирующее с очевидной всеобщей усталостью и естественной вялостью после еды. Мия пританцовывает и хлопает в ладоши, кто-то издает восторженные возгласы. Модель, напоминающая жрицу, застывает на месте, Анджело хватает камеру. «Карлотта, дерзкая, сексуальная, красивая Карлотта, I love it! Ты шикарна, обожаю тебя!» — восклицает Мия, пока Карлотта двигается в ритме щелчков камеры.

Чуть поодаль, у входа и в стороне от съемочной площадки, я замечаю двух женщин, одна из которых особенно привлекает мое внимание. Их местонахождение явно указывает на то, что они не являются членами съемочной группы. Я наблюдаю за ними: одежда и внешний вид отражают их высокий экономический статус. Я сосредотачиваюсь на той, которую заметила первой: хотя в комнате тепло, на ней просторная длинная шуба из темного меха. Под шубой черный костюм. Меховой подол касается крупного золотого логотипа Gucci на ее сапогах на высоком каблуке. На столе у планшета, в который она уткнулась, лежит сумка Hermès, рядом стоит чемоданчик Vuitton. Уши женщины украшены простыми, но крупными бриллиантами, которые хорошо видны, поскольку волосы аккуратно убраны назад. Ее наряд стоит десятки тысяч евро. Все эти детали привлекают мое внимание, потому что они вступают в диссонанс с эстетическим кодом креативных работников индустрии моды, присутствующих здесь. На мой вопрос Мария отвечает, что это редактор журнала из ОАЭ, которая прилетела в Париж со своей помощницей, чтобы посмотреть показы и внимательно проследить за подготовкой репортажа, предназначенного для читательниц, весьма интересующихся высокой модой.

Модель переменяет еще несколько нарядов, затем я ухожу, предварительно договорившись с Мией о следующей встрече. Мы пересекаемся через день в парижском баре на улице Фобур-Сен-Мартен. Когда я прихожу, она театрально разговаривает по телефону. Я сажусь и, слушая ее, понимаю, что она обсуждает с фотографом Анджело вознаграждение за работу для журнала Abîr из ОАЭ. Мия бросает трубку и злится. Не поприветствовав меня, говорит: «Эта жалкая женщина хочет дать мне по пятьдесят евро за страницу, а сама ходит с сумочкой Kelly от Hermès, которая стоит восемь тысяч евро, вот же дешевый кусок дерьма!» — имея в виду редактора журнала. Мия также очень разочарована поведением Анджело, давнего друга и коллеги, который не защитил ее, когда редактор предложила просто смешной, по мнению Мии, гонорар (в среднем она берет втрое больше). Тогда я прошу рассказать мне, кому как заплатили за съемку, на которой я присутствовала. Мия заплатила Марии чисто символически, хотя та приехала из Лондона за свой счет специально ради этого проекта. Фотографу, по ее словам, хорошо заплатили, ассистентам оплатили расходы, визажистам и парикмахерам заплатили, а модели нет. Мия возмущена результатами этой работы, которая, как она говорит, стоила ей многих часов подготовки и напряженного съемочного дня (с 8 утра до 10 вечера) и за которую она получила в итоге всего двести пятьдесят евро.

Что такое высокая мода?

Однажды Мия рассказала мне о черном рынке приглашений на показы высокой моды: «Люди сходят с ума, некоторые платят тысячу евро или больше, чтобы увидеть шоу. Это самый настоящий черный рынок». Показы высокой моды — огромное событие. В течение пятнадцати минут, которые длится шоу, все наиболее существенные противоречия этой индустрии обостряются и сходятся воедино: создание идеального мира мечты, астрономические затраты для рынка, который, по сути, является убыточным, а также стремление любыми способами поддерживать миф о мечте как у покупателей — вот кто настоящая экономическая элита мира, — так и у работников, производящих очень дорогую одежду за низкую зарплату.

Высокая мода представляет собой систему производства и продажи, мало изменившуюся с XVIII века. В то же время она является вершиной айсберга моды, истоком разросшейся всемирной современной индустрии. Моду невозможно понять ни с символической, ни с экономической точки зрения, если обойти вниманием высокую моду. Именно от-кутюр формирует представление о престиже и уникальности, которое задает мода и благодаря которому продается модная продукция. Это чрезвычайно регламентированный сектор, в котором работают всего несколько десятков дизайнеров в целом мире, обслуживая лишь несколько тысяч клиентов; однако сектор этот имеет широкий резонанс в СМИ, а его коммерческий эффект огромен. Чтобы понять задачи, которые стоят перед этим совершенно особым типом производства одежды, необходимо вернуться к происхождению термина от-кутюр.

Хотя само это название подразумевает французский продукт, высокая мода, вероятно, берет начало от иммигрировавшего в Париж английского портного, Чарльза Фредерика Ворта. Успех Ворта был тесно связан с Парижем времен Второй империи — имперской столицей, овеянной показным и скандальным блеском, — где был сконцентрирован спрос на предметы роскоши. Кутюрье быстро завоевал расположение жены Наполеона III. Среди его клиенток были представительницы парижского высшего общества и мировой аристократии. Ворт — знаковая фигура в истории моды: благодаря ему образ кутюрье меняет свой статус, впервые приравниваясь к статусу художника. Он первым радикально изменил отношения между кутюрье и клиентом, навязав последнему свой вкус — отныне клиенты полностью полагались на кутюрье, тогда как раньше обращались к нему с просьбой сшить те платья, которых хотелось им самим. Ворт также был инициатором создания лейблов, показов и коллекций: он первым стал производить и показывать модели еще до начала сезона; вшивать бирки со своим именем внутрь платьев; выбирать тему, которой были бы подчинены все модели конкретной коллекции; использовать труд манекенщиц; продавать свои выкройки[32] для массового производства, чтобы сохранить за собой авторские права на дизайн и избежать неавторизованных имитаций; заказывать на фабриках в Лионе специальные ткани для будущих творений. При нем мода стала одновременно и творческой индустрией, и рекламной выставкой, превратившись в настоящий спектакль.

Чтобы закрепить эти изменения и устранить существовавшие в то время размытые границы между модой и производством готовой одежды, Ворт основал в 1868 году Синдикат моды и готового платья для дам и девиц (Chambre syndicale de la couture et de la confection pour dames et fillettes). В 1911 году эта организация превратилась в Синдикат парижской моды (Chambre syndicale de la couture parisienne), затем в Синдикат высокой моды (Chambre syndicale de la haute couture), а тот с 1973 года является частью более крупной Французской федерации высокой моды, прет-а-порте, кутюрье и дизайнеров моды.