Книга Темное двуличие - Амелия Винтерс

конце концов она раскололась и призналась сестре Бейкер через три дня после того, как тебя не стало. Мы, честно говоря, думали, что тебя выпустят, и мы думали, что это поможет тебе.

— Но они не отпустили меня, — сказала я. — Они отказались отпустить меня.

— Они держали тебя там из-за моего отца, — объяснил Александр. — Никогда не было причин выпускать тебя, пока мы не начали требовать ответов.

— Они бы держали тебя там вечно. Похоже, — сказал Ром. — Харлоу тоже. Мы начали здесь акцию протеста. Не только мы, но и несколько других парней.

— Я не могу поверить, что вы, ребята, сделали это для меня, — сказала я. — И мне жаль. Я бы хотела, чтобы Харлоу никогда никому не рассказывала о фляжке. Это была такая ненадежная предпосылка, и для этого не было никаких причин.

— Она поправится и простит тебя, — сказал Люк, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать меня в лоб. Мы так обнимали друг друга некоторое время, пока вчетвером разговаривали и наверстывали упущенное. Я рассказала им немного больше о своем пребывании в Яме, но даже там, в моей собственной постели, в окружении мужчин, которые заботились обо мне и защищали бы меня любым возможным способом, я была полна страха, что снова соскользну во тьму, если произнесу это вслух.

Через некоторое время разговор на мгновение прервался, и мы позволили тишине окутать нас, раскрываясь в сиянии простого человеческого прикосновения. Я знала, что Люк должен был уйти. Его энергия иссякла, и он отстранился от меня. — Мне нужно вернуться до того, как они заметят мою пустую кровать. Я не могу допустить, чтобы в моем послужном списке были еще какие-то отметки, иначе для меня это снова будет жизнь Низшего в дерьме.

Я хотела умолять его остаться, но не смогла. Я наблюдала, как он натянул штаны, сунул ноги обратно в ботинки и криво улыбнулся мне, прежде чем повернуться, чтобы снова уйти. Я ничего не могла с собой поделать. Я вскочила с кровати и подбежала к нему как раз в тот момент, когда он подошел к двери ванной. Я схватила его за руку и притянула к себе, обвила руками его шею и притянула к себе. Я глубоко поцеловала его, вплетая руку в его густые светлые волосы, когда наши языки сплелись.

Я не хотела, чтобы он уходил. Я чувствовала, что нуждаюсь в том, чтобы он был рядом. Я жаждала, чтобы он был рядом со мной, и я ненавидела разделение в нашем мире, которое отделяло его. Казалось неправильным, что он был Низшим, а я — Высшей, когда мы были просто двумя людьми, которые хотели узнать друг друга и научиться любить. Я не хотела узнавать его только так, урывками времени, украденными из нашего обычного графика. Здесь, в своей комнате, одна в лабиринте живой изгороди, я хотела большего.

Но я не могла этого получить, поэтому мне пришлось отпустить его. Мне пришлось наблюдать, как он отвернулся, почти в замедленной съемке, его пальцы скользили по моей ладони, пока не потеряли контакт, и я уронила ее. Я смотрела, как он забирается в окно, колеблется на выступе и оборачивается, чтобы в последний раз медленно и сексуально улыбнуться мне, прежде чем прыгнуть на площадку внизу. Когда я вернулся в кровать, у меня были слезы на глазах.

— Это было неудачно, — сказал Александр, проводя рукой по моей спине, когда я села на край матраса. — Ты действительно переосмысливаешь эту потребность в Низшем в своей жизни, знаешь ли. Это усложняет ситуацию.

— Ты, блядь, издеваешься надо мной?

Я зашипела и набросилась на него, как львица.

— После всех тех красивых слов, которые ты сказал о том, что ты не против, если у меня будут другие парни, или того дерьма, которое ты наговорил о том, что ненавидишь разделение так же сильно, как и я, ты собираешься это сказать?

— Ей больно. Отвали, — сказал Ром, протягивая руку и отталкивая от себя руку Александра. — Чувак, есть время и место, сейчас ни то, ни другое.

— Я не это имел в виду, — ответил Александр, угрюмый, как отчитанный маленький мальчик. Ему предстояло проделать большую эмоциональную работу. Тогда я поняла ясно, как божий день. Его воспитывали в убеждении, что он — центр мира, что все и вся вращается вокруг него и ему подобных. Потребовалось бы гораздо больше, чем несколько красивых слов, чтобы депрограммировать его и внести реальные изменения вдали от Академии Кримсон.

— Тогда что ты имел в виду? — спросила я, все еще уязвленная тем, что его слова причинили мне боль.

— Я имею в виду, это усложняет тебе задачу, — сказал он. — Я знаю, что тебе нравится Люк Ланкастер, и я вижу его привлекательность. Каждая девушка любит плохого парня, верно? Его татуировки, пирсинг, все это. Но, может быть, это слишком тяжело для твоего сердца. Может быть, тебе стоит подождать до окончания колледжа, когда мы поженимся, и у тебя будет больше власти.

— Я думаю, Александр пытается объяснить в своей ужасной, очень глупой манере, — вмешался Ром. — То, что он беспокоится за тебя. Если тебя поймают с Низшим, то его отец может расторгнуть помолвку. И мы все знаем, что это было бы катастрофой для тебя и твоего социального положения в высшем обществе. Если ты потеряешь Ремингтона здесь, ты никогда не выйдешь замуж.

— Может быть, это неплохая идея, — ответила я, все еще раздраженная тем, что Александр был так неосторожен в своих словах.

— Тогда ты навсегда останешься в долгу перед своими родителями, Уиллоу, — с ужасом ответил Александр. — Ты никогда не будешь самостоятельной личностью, и ты будешь во власти того, кто унаследует их имущество, когда они умрут. Если у тебя нет ребенка, то их деньги и бизнес поглощаются тем, с кем они сотрудничали. Ты все это знаешь. Почему ты забываешь о таких важных вещах?

— Не думаю, что когда-либо знала об этом, — ответила я и потерла затылок. Теперь там раздавался глухой стук, и я наконец устала, поскольку все сразу настигло меня

— Это похоже на новую информацию. Как раз когда я думаю, что возвращаюсь к себе прежней, происходит что-то подобное, и я чувствую, что никогда этого не достигну. Я всегда буду чувствовать себя такой отстраненной.