Книга Квиллифер - Уолтер Йон Уильямс

меня над головой, и лодка пошла по ветру, резво рассекая воду, которая приятно журчала. Солнечный свет отражался от гребней волн, окрашивая золотом камыш, что рос на берегах канала.

Я оперся спиной о планшир и улыбнулся солнцу.

Бездельничать на лодке, пожалуй, мое второе самое любимое занятие, и мое удовольствие усиливалось из-за того, что мне бы пришлось переписывать скучные документы, если бы не моя ловкость.

Кевин зажал руль под мышкой.

– Как ты думаешь, действительно ли богу важно, как мы поем – са-са или са-фа? – спросил он.

Я прищурился, глядя в яркое утреннее небо:

– Думаю, если бы он действительно интересовался городом и его жителями, он бы не допустил, чтобы гавань с каждым годом все сильнее зарастала илом.

– Верно, – согласился Кевин.

– Мой отец надеется, что бог устроит сильный шторм, а потом откроет новый глубокий канал. Возможно, он даже за это молится. – Я посмотрел на друга. – А твой отец молится о подобных вещах?

– Мой отец владеет кораблями, – ответил Кевин. – Он не молится о штормах.

– В любом случае давай помолимся, чтобы сегодня не было шторма.

Кевин поглядел на ярко-синее небо и маленькие облачка, которые плыли по перевернутому лазурному куполу у нас над головами.

– Не думаю, что нам потребуются молитвы, – ответил он.

– Тогда помолимся о том, чтобы у сэра Стенли не оказалось ружья, когда мы его встретим.

Парусная лодка мчалась по каналу, оставляя за собой идеальную кильватерную струю. По обе стороны шуршал высокий камыш.

«Обречены», – подумал я.

Город Этельбайт наконец добрался до конца своего путешествия по берегам Остры, которое продолжалось несколько веков. Ниже Этельбайта река растекалась на дюжины похожих на пальцы каналов, разделенных между собой рифами из ила, и каждый островок венчали заросли золотисто-коричневого камыша. Когда-то открытый пляж теперь заполнил наносный ил, и даже сильное течение не могло его очистить.

Извивавшиеся каналы, окруженные камышом выше человеческого роста, превратились в обескураживающий лабиринт, который требовал опытного лоцмана, но именно ил, рано или поздно, станет причиной смерти города. Здесь уже не находилось каналов, достаточно глубоких для галеона, а с уходом больших кораблей Этельбайт потерял морскую торговлю с другими народами. Только баржи, полубаркасы, небольшие береговые суда, плоскодонки и другие мелкие лодки могли добраться до порта, и вскоре Этельбайт станет городом призраков. Именно эта печальная правда заставила моего отца вдохновить меня на выбор профессии адвоката – ведь адвокат отыщет работу в любом месте.

Я любил родной город, но иногда мои фантазии начинали перехлестывать через его стены. Я чувствовал, как меня манит другой мир, раскинувшийся за пределами Этельбайта.

Еще до того, как мы с Кевином поставили паруса, начался отлив, и течение несло нас через шуршавшее море камышей. Канал разделился перед нами, мы свернули направо, и я сразу заметил севший на мель полубаркас, красивое маленькое судно с корпусом багряного цвета, украшенным широкой бледно-желтой полосой, на парусе мерцало отражение бегущих волн. Хозяин лодки поднял паруса и бросил якорь, рассчитывая, что ветер поможет ему сдвинуться с места, но было очевидно, что он застрял до начала прилива.

– Восемьдесят тонн, – оценил Кевин. – Слишком большой для гавани. – В его голосе послышалась грусть.

На мачте полубаркаса мы увидели эмблему Лоретто, королевства, с которым Дьюсланд воевал почти столь же часто, как заключал мир.

Во времена конфликтов купцы моего города перемещали лавки на палубы кораблей и отправлялись на перехват торговых судов Лоретто, Вооруженной лиги Севера, или Варселлоса, или любой другой страны, которую объявляли врагом короля. Гавань Этельбайта заполнялась взятыми в плен кораблями, склады ломились от добычи, а в карманах моряков оседало немало серебра.

Каперы Этельбайта славились тем, что привозили богатства других стран в свой город.

Но сейчас, во времена мира, подобные действия становились невозможными, любая крупная добыча садилась на мель при попытке доставить ее в гавань. Мы проплыли мимо, и я помахал застрявшим в канале матросам, а те помахали в ответ.

Через несколько минут море камыша осталось позади, и наша маленькая лодка оказалась в открытом море. Искрившиеся на солнце морские брызги взлетали над носом лодки и обжигали лицо. Кевин сменил галсы, теперь мы плыли на юго-запад, и наш люггер несся вперед под посвежевшим ветром. Я вытянулся на банке.

– Солнце над головой, парус наполняет ветер, беспредельный горизонт, – проговорил я. – Стоит ли удивляться, что я предпочитаю это изучению юриспруденции?

Кевин посмотрел на меня из-под широких полей шляпы:

– Значит, ты не хочешь быть адвокатом?

Я немного подумал и пожал плечами.

– Это более достойный путь, чем многие другие, – ответил я. – А мне необходимо выбрать какую-то дорогу, чтобы оказаться в бескрайнем мире.

– Но разве твой отец не говорит, что ты получаешь такое удовольствие от споров, что можешь извлечь из них немалую пользу в профессии адвоката? – напомнил мне Кевин.

Я сделал широкий жест рукой и позволил фантазии наполнить мои слова.

– Я могу стать знаменитым адвокатом в судах королевского Селфорда, или членом законодательной ассамблеи в окруженном водой Хауэле, или судьей, чья мудрость прославится на многие поколения…

Кевин усмехнулся:

– А почему не все три варианта сразу?

– Почему бы нет? – эхом отозвался я. – И все же в такие дни, как сегодня, я чувствую, что задыхаюсь от одной только мысли, что проведу всю жизнь в пыльных судах, защищая какого-нибудь браконьера или перекупщика перед засыпающим судьей. Или, еще того хуже, когда представляю себя самого, дремлющего на скамье, в то время как адвокаты монотенизируют и представляют дела своих клиентов.

– Монотенизируют. – Кевин рассмеялся. – Ты только что придумал это слово, не так ли?

– Да. – Я пожал плечами. – Должен признать, оно немного громоздкое и ему далеко до моих лучших образцов. – Я посмотрел на Кевина. – Твой отец уже отправляет тебя в море, чтобы ты занимался делом за границей и познакомился с главным его увлечением.

Кевин поморщился.

– И чтобы встречался с девушками, с отцами которых он хотел бы наладить связь, – сказал мой друг.

– Твое положение не вызывает у меня сочувствия, – признался я.

– Ты не знаешь этот сорт девиц, – мрачно сказал Кевин. – Они либо жеманно улыбаются, либо молчат или хотят знать, сколько денег я рассчитываю унаследовать и какую часть готов потратить на них. – Кевин содрогнулся, а потом посмотрел на голубой горизонт. – Если ты не вытерпишь изучения закона, то всегда сможешь убежать в море. А через двадцать лет, если переживешь войны, пиратов и бури, окажешься гордым капитаном галеры, перевозящей сало из одного порта в другой.

Я надел гримасу печального колуна.

– Ты нарисовал унылую картину, кузен, – сказал я.

Порыв ветра заставил лодку