Книга Ищейки - Василий Ершов

Грянул гром оваций. Энвер расслабилась: фокусники были обычными людьми, и все те невероятные штуки, которые они демонстрировали непосвящённым зрителям, творились посредством ловких рук, оптических иллюзий и манипуляций с психологией. Многие часы тренировок – вот всё, что требовалось для таких чудес.

Фонари над подмостками потускнели, сгустился мрак. Толпа притихла. Из-за кулис на сцену выползал жирный, клубящийся туман. Вновь зазвучала барабанная дробь – на этот раз негромко, нагнетая напряжение. Из стелящегося по доскам «тумана» вырос длинный вертикальный клуб, вначале бесформенный, но быстро принявший очертания человека. Дробь вдруг оборвалась, на сцене что-то хлопнуло, полыхнуло белым. Толпа дружно ахнула… а на месте разорванного вспышкой туманного лоскута возникла фигура в чёрном плаще. Опомнившихся зрителей обуял восторг, но фигура скупым резким жестом пресекла все попытки рукоплесканий. В наступившей тишине раздался вкрадчивый выразительный голос:

– Что есть магия?

Притихшая публика обратилась в зрение и слух. Фигура выдержала театральную паузу и ответила на собственный вопрос:

– Магия суть величайшая иллюзия. Обман. Грандиозная ложь, скрывающаяся под маской элитарного мастерства. Ложь, которую немногие посвящённые выдают за науку. Ложь, которую единицы избранных считают проклятием.

Ведьма почувствовала, как в ней зашевелилось негодование.

– Но по-своему они правы, каждый из них, – фокусник поднял голову, распахнул плащ и принялся медленно расхаживать по сцене.

Аудитория получила возможность рассмотреть обычного, казалось бы, мужчину средних лет с абсолютно не запоминающимся лицом. Эта слегка демонстративная безликость вкупе с чёрным одеянием грамотно подчёркивала и усиливала его таинственность.

– Ибо нет науки труднее, чем выдавать ложь за истину, – продолжил он. – Нет искусства изящнее, чем враньё оборачивать искренностью. И нет большего проклятия, чем, зная правду, скрывать её.

Фокусник остановился и поднял руку, указав на кого-то в толпе:

– Мальчик, могу я попросить тебя подняться на эту сцену?

Веснушчатый паренёк в алом шейном платке осмотрелся по сторонам, не поверив, что указывают именно на него. Мессир Бериллио кивнул, поманил пальцем. Мальчишка протолкался сквозь толпу, вскарабкался на сцену и встал рядом с фокусником.

– Интересный вопрос: зачем это нужно? – продолжал фокусник. – И я отвечу: настоящая магия не знает границ. Для неё нет рамок, не существует ограничений. Ей не важен ваш возраст, ваше происхождение, ваши религиозные или политические убеждения. Она вне времени, материи и пространства. Магия есть в каждом из нас, в каждой вещи, существующей под этим солнцем. Жизнь – вот величайшее волшебство на свете! Это истинное чудо, открывающее безграничные возможности, уходящие за горизонт и не поддающиеся пониманию и осмыслению!

Пафосный иллюзионист протянул мальчику ладонь:

– Позволь, я одолжу твой платок?

Паренёк развязал узел и осторожно положил платок на раскрытую ладонь. Мессир Бериллио тут же показал вещь всем присутствующим:

– Вот, посмотрите на этот кусок ткани. «Что в нём необычного?» – спросите вы. Ничего. Это просто крашеная тряпка. Но она материальна. Её можно пощупать, потрогать; её можно носить как украшение; её можно сжечь и развеять пепел по ветру. Она существует – значит, живёт, взаимодействует с миром, влияет на него. Ничтожно, почти незаметно – но это так. Значит, она тоже волшебная.

Фокусник завёл свободную руку за спину и вытащил оттуда небольшую чёрную коробку.

«Заметь, только что её там не было», – прокомментировал Кристоф.

«Была. Висела себе на крючках, прицепившись к плащу. Ночной полумрак и туман сделали дело. Разуй глаза», – посоветовала колдунья.

«Ты не веришь в магию, Эн?» – светлый волшебник притворно вытаращил глаза.

«Ловкость рук и никакого мошенничества», – мысленно процитировала Энвер.

– Магия во всём, – мэтр Бериллио показал открытую коробочку сначала мальчику, потом людям, чтоб все убедились, что она пуста. – В этой тряпке, потому что её соткали. И в этой коробочке, так как её сколотили. Этих предметов не существовало бы, не соверши их создатели акта порядка. Точно так же любой из нас может совершить акт хаоса: уничтожить эти вещи, и их не станет. Как исчезнет и магия их существования. И хаос, и порядок – это две равные части магической силы, две стороны души каждого из нас. Две половинки одного целого.

Фокусник положил косынку в коробочку, закрыл её.

– Я хочу лишь показать вам, понятно донести до вас то, что является настоящей правдой: каждый из нас является чудом. И каждый может его совершить.

Сказав это, мессир протянул небольшой чёрный ящик мальчику. Тот растерянно уставился на него.

– Я хочу, чтобы ты совершил чудо, мальчик, – ровный голос фокусника звучал, точно внушение гипнотизёра. – Акт сотворения, воплощение порядка. И у тебя получится.

– Что я должен делать, мастер? – спросил паренёк.

Фокусник взял его руку и положил на коробочку, раскрытой ладонью вниз:

– Ты должен представить то, во что бы ты хотел превратить этот простой платок. Представь что-нибудь интересное, яркое и редкое. Но только не говори мне что. Примени фантазию.

– Я представил, сэр. Но… – мальчик замялся. – Но как я смогу…

– Не думай о том, что это невозможно! Просто поверь! – воскликнул иллюзионист.

Владелец платка глубоко вздохнул и зажмурил глаза. Мэтр не мигая смотрел в лицо мальчика. Толпа замерла.

– Поверь, – прочла Энвер по губам Бериллио. – Представь. Преврати.

Долгие несколько секунд напряжённого ожидания закончились: мальчишка открыл глаза.

– Проверь коробку, – посоветовал фокусник.

Паренёк под взорами десятков людей снял чёрную согретую ладонью крышку. Тишину рассёк хриплый гортанный крик, и на край коробки взгромоздилась невиданная птица: кривой нос крючком, белоснежные перья, высокий хохолок на темени.

«Попугай!» – Кристоф не мог скрыть восторга.

Толпа возликовала. Попугай, глянув на площадь сперва одним, потом другим глазом, заметил наконец заворожённого паренька и боком-боком перебрался сначала к нему на руку, а потом и на плечо. Свежеиспечённый заклинатель расплылся в счастливой улыбке. Но главным триумфатором стал, несомненно, мессир Бериллио. Он несколько раз почтительно поклонился рукоплескавшей публике, затем указал на нового хозяина экзотической птицы и произнёс:

– Границ не существует! Этот мальчик только что совершил чудо!

Разумеется, это было не так. Однако всем было наплевать: в такой вечер как никогда хотелось верить в чудеса.

«А птицу он, поди, в рукаве прятал?» – съехидничал Кристоф.

Энвер не ответила. На её лице явственно читалась досада.