Книга Пружина для мышеловки - Александра Маринина

– Зачем?– снова спросила она, глядя прямо перед собойна идущие впереди машины. Почему-то это если и не успокаивало, то по крайнеймере давало возможность сдерживаться и не плакать.– Пусть меня посадят,мне все равно.

– А тебя и так посадят,– холодно ответил муж.–Вопрос только в сроке, на который тебя упекут, и в нашей репутации. Я не могудопустить, чтобы мой отец оказался пошлым насильником, а я – сыном пошлогонасильника. Этого не будет. Никогда. И если для этого тебе придется сестьнадолго, значит, сядешь.

– А если я не соглашусь? Если не стану говорить про оружие?Пусть будет самооборона, за это меньше дадут, а могут и вообще не посадить. Тыдумаешь о своей жизни, а мне приходится думать о своей.

– Если ты не согласишься, я дам такие показания, что тебяупекут за умышленное убийство из корыстных побуждений. По этой статье срок ещебольше. Ты поняла, кретинка? И не пытайся со мной торговаться. Будет так, как ясказал, и никак иначе.

Они свернули на забитое машинами Садовое кольцо и встали вогромной беспросветной пробке.

– А теперь ты мне расскажешь, что у вас там произошло ипочему ты стреляла в отца. Только не смей врать. Я хочу знать правду.

Правду… Какую правду? Такую, которая ему понравится?

– А что говорит Вячеслав Антонович? Как он тебе этообъяснил?

– Никак не объяснил. Он в тяжелом состоянии, в реанимации.Говорить не мог, когда я был у него.

– Вот у него и спроси, когда он сможет разговаривать. Чтотолку в моих словах, если ты меня ненавидишь? Ненавидишь – значит, не веришь.

– Конечно, не верю. Но мне хочется услышать твою версию.

– Это было неосторожное обращение с оружием,– твердосказала Олеся.– Именно то, чего тебе и хочется. Так что можешь неволноваться.

– Зачем же ты сказала про изнасилование?!– заоралГригорий.– У тебя что, мозгов вообще нету? Как у тебя язык повернулсяляпнуть такую глупость?

– За убийство при самообороне меньше дадут.

– Значит, можно марать грязью чужое имя, чтобы себявыгородить, да?! Можно втаптывать в дерьмо меня и отца, людей, которые тебялюбили, заботились о тебе, как о родной, да?! Ты не просто глупая мразь, ты…ты…

Он, задыхаясь, искал подходящие слова, лицо покраснело, нависке вздулась вена. Олеся прикрыла глаза и оперлась затылком о подголовник.Следователь сказал, что если Ситников выживет, ей будет лучше. Нет, лучше бы онумер…

… Гриша улетел в Санкт-Петербург решать какие-то вопросы стаможней по поводу пришедшего по морю груза, и Олеся предвкушала длинныерадостные выходные, проведенные вдвоем с Ситниковым. Ей было что ему сказать.

В субботу у Вячеслава Антоновича образовались какие-товажные дела, и он сказал, что освободится ближе к вечеру и будет рад, еслиОлеся встретит его дома горячим ужином. Ужин этот ей хотелось сделатьторжественным и нарядным, потому что разговор предстоял важный для них обоих.Она примчалась часов в двенадцать, нагруженная сумками, и воодушевленнопринялась за уборку квартиры. Пусть все сверкает, блестит, пусть все будетчистеньким и праздничным. Она даже сменила постельное белье и повесила в ваннойчистые полотенца. Пусть Слава запомнит этот день, потому что день этот –особенный. Закончив уборку, Олеся так же вдохновенно взялась за приготовлениеужина. Потом приняла душ, вымыла голову, высушила и уложила волосы, сделаламакияж, стерла ободравшийся за время уборки лак с ногтей и нанесла свежий, тогоцвета, который так нравится Ситникову.

Слава несколько раз звонил, говорил, что задерживается, ипросил не скучать. Пришел он около десяти, усталый, но в хорошем настроении,поцеловал Олесю и сразу сел за стол. Она все выбирала подходящий момент, чтобысказать то, что собиралась. Наконец, ей показалось, что пора.

– Слава, я беременна,– с улыбкой сообщила она.

Он посмотрел на нее с сочувствием, как на больного котенка.

– Ой-ёй-ёй, бедная ты моя,– Ситников ласково погладилее по руке.– Большой срок?

– Семь недель.

– Ну ничего, срок хороший. Не переживай.

– Для чего хороший?– не поняла Олеся.

– Для аборта.

Она опешила.

– Слава, ты не понял. У нас с тобой будет ребенок. Этосовершенно точно твой ребенок, я все подсчитала…

Ситников аккуратно поставил бокал с вином и вытер губысалфеткой.

– Олесенька, мы же с тобой, кажется, договорились: никакихподсчетов. Только точное знание.

– Но я точно знаю!

– Только точное знание, которому я сам могу доверять.

– Ты что, не веришь мне? Думаешь, я обсчиталась?

– Детка, я ничего не думаю. Я терпеть не могу думать о том,что думают другие и как они считают. Это бессмысленное занятие. Я верю толькосамому себе. Мы с тобой решили раз и навсегда, что рожать ты будешь толькотогда, когда я тебе разрешу, а разрешу я тебе только тогда, когда сам будууверен, что ребенок – мой. Я тебе объяснял, какие условия для этого требуются.Первое и основное: Гришино длительное отсутствие. Пока это условие несоблюдено, нам нечего обсуждать. Так что ты сделаешь аборт, и мы закроемвопрос.

– Славочка, послушай меня,– мягко заговорилаОлеся.– Мы с Гришей спим очень редко, я тебе сто раз говорила. Он многоработает и часто выпивает, у него есть другие женщины, и тебе об этом известно.Он мной совсем не интересуется. Мы не были близки уже два месяца. Два месяца,Слава. Это девять недель. А у меня – семь. Так что это может только твойребенок и больше ничей. Слава, пожалуйста, разреши мне развестись с Гришей. Мыпоженимся с тобой и будем растить нашего ребенка. Ведь мы же этого хотели ссамого начала, правда?

– Правда,– улыбнулся он.– И это обязательно таки будет, я тебе обещаю. Но не сейчас. Не с этой беременностью.

– Но почему? Почему, Слава? Зачем ждать другого случая?

– Я должен быть уверен. А сейчас я ни в чем не уверен. Ивообще, я не понимаю, почему ты делаешь проблему из такой ерунды? Сделай аборт– и все. И не о чем говорить. Сколько ты уже сделала? Пять? Десять? Ну такбудет еще один.

– Один,– тихо ответила Олеся.– Только один. Дотого, как познакомилась с тобой. Если я сделаю второй аборт, то могу потомвообще больше не родить, как же ты не понимаешь? И у нас не будет нашегоребенка.

Эта мысль казалась ей кощунственной. Она никогда неподозревала, что с такой невероятной силой захочет ребенка. О детях она всегдадумала как об обузе, ненужной и хлопотной, и втайне радовалась, что Гриша ненастаивает на том, чтобы она как можно быстрее рожала, а свекор не жалуется,что годы идут, а внуков так и нет. Но теперь, когда все получилось случайно иврач подтвердил беременность, Олеся сама себя не узнавала. Желание иметьребенка росло и крепло с каждым часом. Она была уверена, что это ребенок от Славы,и еще больше готова была любить свое зарождающееся дитя. Ну как же можно его неродить? Как же можно избавиться от него? Нет, нет и нет. Она убедит Славу,уговорит, докажет ему… Этот желанный и любимый малыш обязательно родится, и онабудет растить его вместе с единственным мужчиной, со своим самым любимым, самымлучшим, самым умным.