Книга Пружина для мышеловки - Александра Маринина

Вот какая складывается картинка, если сопоставить то, чторассказала мне Истомина, с тем, что было написано в приговоре и в уголовномделе, и с тем, что удалось раскопать.

И не было, действительно не было никакой заметной фигуры,которую нужно было бы спасать от суда при помощи первого попавшегося«обвиняемого». Шляхтина давала показания, и ей искренне поверили. А деловыглядело демонстративно гладким, потому что нужно было побыстрее егозакончить, чтобы отчитаться перед ЦК, и следствие просто закрывало глаза намелочи и ерундовые, на их взгляд, несоответствия. Да бог с ними, с мелочами,какая разница, когда обвиняемый есть, и свидетель есть. А что не признаетсяЛичко, так это обычное дело. Он же псих, кому нужны ему признания, им грош ценав базарный день. Мелочи подчистим, вылезающие концы подрежем, где надо – подотрем,где надо – подмажем, и будет полный парад.

А дальше встал тот вопрос, который я задавал себе уженеоднократно. Что делать с настоящим убийцей, чтобы он больше ничего несовершил и чтобы не стало очевидным, что посадили не того?

Ответ давным-давно придумал Георгий Степанович. Нужно, чтобыон умер. Только одно дело автору убить героя, и совсем другое – убить человекав жизни. Автор волен делать все, что захочет, он может наслать на героя болезньстрашную и неизлечимую, заставить ядовитую змею его укусить, толкнуть подколеса автомобиля, и ничего автору за это не будет. А в жизни? Неужели ЛенеШляхтиной так повезло, что ее несчастный сумасшедший брат сам покончил с собой?И ей не нужно было больше мучиться мыслью о том, что невинный человек осужден,а жизнь какого-нибудь ребенка все еще под угрозой. И не одного ребенка, анеизвестно скольких.

А может, она и не мучилась? Засадила Личко за решетку испала спокойно? Судя по тому, что я успел о ней узнать, угрызения совести – этоне ее репертуар. Она была циничной, жесткой, жестокой и холодной. Один толькофакт, что она наблюдала за тем, как брат высматривает детей, уводит их иубивает, и ничего не делала, говорит о многом. Она была безжалостна и абсолютнобезнравственна. Тогда почему она не сдала брата милиции сразу же, как толькоузнала о нем страшную правду? Да потому, что ей нужно было дописать свою книгу,которая «произведет эффект разорвавшейся бомбы». Ей не хватало материала, ей нехватало опыта, который она могла бы описать. Брат убивал и насиловал детей, аона ставила живой эксперимент и с любопытством ученого наблюдала за его ходом.

Наверное, потом она захотела бы написать о переживаниячеловека, давшего ложные показания и упрятавшего в тюрьму невиновного. Тожеинтересный человеческий материал получился бы. Народ будет зачитываться книгой,где с такой силой и правдивостью описан страшный нравственный опыт.

А может быть, ей захотелось проверить, что она будетчувствовать, если доведет родного брата до самоубийства? И это послужит хорошимматериалом для очередной книги. Или она убила брата? Вытолкнула из окна? Иодновременно решила две задачи: предотвратила дальнейшие убийства, которыезаставили бы всех понять, что Личко осужден напрасно, и получила бесценный опытбратоубийцы.

Господи, как чудовищно…

Но так или иначе, остается еще один вопрос: почему погиблаЛена Шляхтина? Покончила с собой? Или все-таки кто-то ее убил? Кто? И почему?

И еще вопрос: что искал Ситников-Клюев в бумагах Истоминой?Историю брата-убийцы и сестры-наблюдателя? Глупо. Эта история давным-давноопубликована в романе Истоминой «Сестра», впервые напечатанном в 1977 году вжурнале «Алтай», и Ситников наверняка его прочел, если интересовалсятворчеством молодой писательницы, подруги Лены Шляхтиной. А даже если и не прочел,то все равно: зачем ему дневники, записные книжки и рабочие наброски, если естьизданный роман? Значит, не это. А что? И почему не тогда, а только сейчас?Какой еще тайной владела Шляхтина? Чем еще она могла поделиться с Майей?

* * *

– Я отпускаю вас под подписку о невыезде,– скучнопроговорил тучный краснолицый следователь, не глядя Олесе в лицо.–Попрошу никуда из Москвы не выезжать без моего ведома и разрешения. Этопонятно?

– Да. Спасибо.

– И молите бога, чтобы ваш свекор выжил. Тогда, может быть,все обойдется тяжкими телесными повреждениями, а не покушением на убийство.Статья другая, срок поменьше. Вам понятно?

– Да,– тупо повторила она и зачем-то снова добавила: –Спасибо.

На улице ее ждал муж.

– Гриша!

Олеся бросилась к нему, но Григорий отвернулся и молча пошелк машине.

– Гриша, меня отпустили под подписку.

– Знаю. Я заплатил. Садись, поедем.

– Домой?

– Нет, в больницу к отцу.

Она покорно забралась на переднее сиденье джипа и сжалась,обхватив себя руками. Сейчас придется объясняться. Что сказать? Что сказалВячеслав? Как он объяснил то, что произошло? Следователь не сказал об этом нислова, только задавал ей вопросы, и там, на квартире у Ситникова, и в своемкабинете. Две ночи она провела в «обезьяннике», но ни теснота, ни грязь, нивонь, ни сомнительная компания, ни отсутствие привычных удобств не показалисьей такими уж пугающими по сравнению с тем адом который, воцарился у нее в душе.

Несколько минут прошло в гробовом молчании, потом Григорийзаговорил:

– Зачем ты сказала, что отец пытался тебя изнасиловать? Этоже вранье. Он не мог.

– Не мог,– тихо согласилась она.

– И что? Зачем ты это сказала?

– Я думала… – она тяжело перевела дыхание.– Я думала,что убила его. Ему теперь все равно, а у меня будет самооборона или как там этоназывается… Самозащита.

– Но ты его не убила. И что теперь? Как нам с этим жить? Уменя будет отец-насильник, похотливый старый козел, польстившийся на мою жежену, на собственную невестку? Ты так себе это представляешь? Или как?

– Гриша, я…

– Молчи, идиотка,– в его голосе послышалосьпрезрение.– Если ты думаешь, что я заплатил следователю за то, чтобы тебявыпустили под подписку, потому что безумно люблю тебя, то сильно ошибаешься. Яне стану обсуждать с тобой свои чувства к тебе, которые были раньше. Это уже неимеет значения. Значение имеет только то, что больше я тебя не люблю. Я тебяненавижу. Ты – глупая мразь. Ты стреляла в моего отца, и для меня этогодостаточно, чтобы вычеркнуть тебя из своей жизни.

– Тогда зачем? Зачем ты дал взятку, чтобы меня выпустили,если ненавидишь?

– Чтобы все было проще. Чтобы ты могла договориться с папой.Чтобы вы дали одинаковые показания.

– О чем?

– О том, что это было неосторожное обращение с оружием. Уотца был пистолет, уже давно, и все об этом знали, ты попросила посмотреть,вертела в руках, сняла с предохранителя… что-нибудь в этом роде. Я нанялхорошего адвоката, он тебе все объяснит.