Книга Когда цветут эдельвейсы - Владимир Топилин

Когда добрая Ваяя приходила на пожарище, он всегда заблаговременно уходил куда-то в сторону, издали наблюдал, как кормят его дочь. Возможно, пребывая где-то в стороне, он бы остался без внимания (убивая мать-маралуху и маралушку, убийцы ещё не знали, что где-то рядом стоит бык шестилеток), злые люди так и ушли, оставив животное наедине с горем. Однако, показавшись на глаза во всей красе, при всём великолепии рогов, Малыш совершил роковую ошибку, рано или поздно стоившей ему жизни.

В тот день, увидев марала, Косой едва сдержал себя, не нажал спусковой крючок автомата.

Может, Толик предупредил выстрел, вовремя подсказав, что с двумя работы много, а он никуда не денется, а может, сам Косой пожалел патрон. Сегодня судьба Малыша предрешена. В пять часов вечера на крутой иномарке приедет покупатель, согласившийся дать за маральи рога с шестью отростками полторы тысячи рублей.

В своих действиях зверь теперь всегда был настороже. С ужасом восприняв смерть семьи, он трепетно нюхал холодный воздух, чутко вглядывался в тайгу, слушал каждый шорох. В его памяти всё ещё была мысль, что Ланка и Соня живы, находятся где-то рядом, стоит только позвать. Сознание не желало, не допускало мысли, что взамен запаха родных тел горный воздух наносит тяжёлые, смердящие останки смерти. Чуткие уши с отвращением ловили праздные крики воронов на потаржнине. Зоркие глаза не могли смотреть на то, как там, в густом березняке, темнеет бурое пятно. Был бы он один, давно ушёл бы на мелкоснежье. Время и расстояние были его спасителями. За семь дней и ночей бык мог преодолеть не один перевал, враги бросят его следы на втором подъёме. Теперь же ему ничего не оставалось, как путать своё присутствие небольшими, короткими прыжками.

Никто никогда раньше не мог подойти к нему ближе, чем этого зверь хотел сам. Оставаясь с Соней, Валя всегда любовалась маралом издали. Со временем расстояние сокращалось, Малыш начал привыкать к девушке. Возможно, спустя ещё какое-то время он допустил бы к себе так близко, что смог брать из рук человека еду.

За ним пришли! Зверь понял это, как только услышал звуки настойчивых шагов в его сторону. Какое-то время он трепетно вслушивался в шорох лыж, ловил негромкие слова. Вот прилетел первый запах человека: застоявшийся, многодневный угар пота, грязи, свежий «отстой» табака и перегара. Это были чужие люди, те, кто были здесь несколько дней назад, унесли на своих спинах его подругу и дочь.

Пытаясь понять, насколько опасна ситуация, он отошёл по набитой следами в снегу канаве несколько сот метров в сторону. Там, на невысоком пригорке, на продуваемом месте, была его постоянная лёжка. Природный инстинкт подсказывал зверю в тёмное время суток быть более чутким, вслушиваться в каждый шорох. Это было спокойное место, где он беззаботно проводил много ночей, передвигаясь утром на место кормёжки и вечером возвращаясь назад.

Движение людей в его сторону продолжалось. Осторожные шаги стали ближе, запахи обострились. Вон, где-то там, далеко внизу мелькнула тень, остановилась. До его ушей долетели резкие слова. Интонация, с какой было произнесено восклицание, не оставляла сомнения, что люди ищут только его.

Марал испугался человека, его тяжёлого взгляда, страшного голоса. Импульсивно сорвавшись с места, он сделал несколько больших трёхметровых прыжков. Направление бегства было выбрано правильно. Там, в густой подсаде пихтача, были многочисленные следы его ног. За долгое время отстоя зверь исходил ближайшие окрестности вдоль и поперёк. Теперь старые тропы пригодятся для его отступления, по твёрдой поверхности бежать легче, чем по глубоком снегу.

Сегодня одинокий отец был полон сил, энергии. Три месяца спокойной жизни, обильный корм не прошли даром. Из уставшего, обессилевшего животного он превратился в гордого, грациозного, могучего быка, готового сразиться с соперником своего племени, победить всех, кто станет претендовать на покровительство его семьи. Малыш мог дать отпор такому же, как он, маралу, но не человеку, в чьих руках было грозное оружие, а хитрости мог позавидовать любой хищный зверь тайги.

И всё же силы не бесконечны. Каким бы здоровым, быстрым, упорным, выносливым ни было тело, всему есть предел. Итог погони будет однозначен. Участь заранее решена. Убийство, так или иначе, произойдёт. Исход неравного поединка зависит от того, как долго хватит сил маралу убегать по глубокому снегу от преследователей.

Толян злился, нервничал, был взбешен. Шёл второй час погони, а они так и не могли догнать зверя. Марал оказался настолько прытким, упорным, сильным, что, казалось, нет возможности его убить. Необходимо отдать дань сообразительности ума шестилетка, который верно использовал складки местности, свои старые наброды, часто возвращался на второй круг, в минуты затишья старался идти налепом — раздвигал копыта как можно шире, поднимался на плотную поверхность снежного покрова и, ступая осторожно, проходил достаточно большое расстояние, одновременно отдыхая и восстанавливая силы.

Прекрасно зная тайгу, Малыш хитрил, не предавался панике, хладнокровно водил своих врагов за собой в одном квадрате, равном двум километрам. Зверь отлично определял расстояние. Когда люди за ним бежали, он бежал от них. При кратковременных остановках тоже вставал или шёл налепом. Чувствуя близость границы, марал вдруг резко бежал вниз, под гору. Потом, выдерживая преследователей на почтительном расстоянии, делал круг, уходил назад, вставал на свой след, вновь оставлял всех с носом. Когда Толян и Косой добегали до скола (разворота), шестилеток спокойно выходил сзади, где бежал пять минут назад, и, используя лыжню мужиков, возвращался туда, где началась погоня.

Толян проклинал зверя, себя, водку, тайгу и всё прочее. Как всегда бывает у людей, достаточно долго принимавших алкоголь, его движения были резки, речь плохо разборчива, волна отрицательных эмоций достигла апогея. Он был настолько импульсивен, что в какие-то моменты «отключался»: хохотал, бежал куда-то в сторону, бросал рукавицы, шапку или, размахивая топором, начинал рубить мёрзлые пихты.

Косой был более спокоен. Или хотел таким казаться. Ему было очень тяжело, но он держался, понимая, что уставшее, истощённое постоянной алкогольной интоксикацией сердце отказывалось работать в нормальном режиме. Ослабевшие клапана не успевают закрываться, «мотор» работает вхолостую, кровь не поступает к головному мозгу. В результате кислородного голодания часть клеток, отвечающих за нормальное функционирование нервной системы, начинает умирать. Чтобы хоть как-то остановить неотвратимый процесс парализации, необходимо на время успокоиться, привести в норму работу внутренних органов. Для этого, как бы ни было банально, стоит просто расслабить мышцы сердца некоторой дозой спиртного.

Косой приказал товарищу остановиться, достал из котомки бутылку, налил полкружки разведенного спирта, подал напарнику. Тот выпил содержимое, уткнулся в свою шапку, долго нюхал шерстяную подкладку, закусить было нечем. За ним сам Косой, насмелившись, проглотил дозу шмурдяка, скривив губы, тяжело и долго вдыхал воздух.

— Сейчас бы что пожрать... — наконец-то выдохнул Толян.

— Через полчаса будем есть сырую печёнку, соль есть...