Книга Кракен - Чайна Мьевилль

То же в посольстве огня (невыносимо жаркое кафе на Крауч-энд), посольстве земли (полузасыпанный склеп в Гринвиче), посольствах стекла, проводов и других стихий, более изысканных: та же отстраненность и доброжелательная, но нейтральная власть. Но на этот раз — на этот раз — у моря возникло свое мнение. И братья Благословенного Потопа оказались полезны.

Их вера сложилась сама по себе, ни продиктованная, ни созданная морем. Правда, море, насколько могли судить лондонцы, принимало поклонение братства довольно сухо и снисходительно. Все это выглядело неискренним. Братство всегда могло правдоподобно увернуться: само море, конечно же, ничего не делало, это братья Благословенного Потопа разыскали Билли Харроу, и если они доставили его к посольству, что с того?

Поездка была спешной. Шел дождь, и Билли стало немного лучше, точно вода хотела его защитить.

— Что там с Мардж? — снова спросил он.

— Не знаю, — ответил Селлар. — Приехала со мной повидаться. Она думала, это мы забрали кракена. А мы полагали, что это сделали вы и Дейн. Когда Мардж сказала, что это не так, я пошел, поговорил с морем, и…

— Мардж в порядке?

— Нет.

— Верно, — сказал Билли. — Сейчас никто не в порядке.

Он снова посмотрел на телефон: пропущенных звонков не было. Джейсон не звонил. «Может, он туда еще не пошел, — подумал Билли, хотя сам не поверил этому. — Может, скоро он мне перезвонит».

Ряд спаренных викторианских домов на северо-западе Лондона. Поезд метро, появившись из туннеля, загрохотал в ночи, за кирпичной стеной. Машины двигались медленно. Пешеходы встречались нечасто. Трехэтажные здания почти не обветшали, хотя кирпичи порядком натерпелись от непогоды и покрылись пятнами, а раствор сыпался из швов, но назвать квартал трущобным или заброшенным было нельзя. Перед домами располагались палисадники с редкими растениями и ухоженными участками земли. Билли видел детские комнаты со зверьками-симпатягами и чудовищами на обоях, кухни, гостиные в спеленатом свете телевизоров. Из одного дома доносились смех и звуки разговора; сквозь открытые окна вырывалась музыка и сигаретный дым. Следующее строение было тихим и неосвещенным.

Подойдя ближе, Билли увидел, что это не совсем так. Шторы были задернуты на всех трех этажах, и внутри, возможно, горел очень слабый свет — снаружи казалось, что кто-то переносит свечи в глубине комнат.

— Вати, ты бывал здесь раньше? — спросил он.

— В комнатах — никогда, — отозвалась фигурка в руке Билли. — Там не в кого пробраться.

Селлар постучал в дверь — сложное кодовое стаккато. У его ног стояла целая батарея пустых бутылок. Селлар прижал ухо к деревянной двери, затем подозвал Билли. Шторы на нижнем этаже были из плотной хлопчатобумажной ткани цвета бычьей крови; на втором — из пестрой материи сине-зеленых тонов; на верхнем — с растительным рисунком. Все они прижимались к стеклу изнутри.

— Начнем, пожалуй, — сказал Селлар.

Он написал записку, содержания которой Билли не видел, свернул ее, сунул в бутылку, плотно закрутил крышку и протолкнул бутылку в отверстие для почты. Прошло несколько мгновений, не более. Билли вздрогнул, когда створка отверстия открылась и бутылка упала обратно, разбившись о бетонную ступеньку. Лай собак и крики заигравшихся детей не ослабевали. Билли поднял бумагу, держа свою куклу так, чтобы Вати тоже мог читать.

Бумага была влажной. Чернила расплылись вокруг слов, написанных замысловатым почерком с завитушками, которые выходили за пределы строк.

ТЕВТИС БОЛЬШЕ НЕ НАШЕ СУЩЕСТВО. БОЛЬШЕ НЕ СУЩЕСТВО. НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ ОКЕАНУ. МЫ ГОВОРИЛИ С КРАКЕНАМИ, ОБИТАЮЩИМИ СРЕДИ НАС, ЧТОБЫ ВЫЯСНИТЬ, ПОЧЕМУ ЭТО СЛУЧИЛОСЬ. ОНИ И МЫ НЕБЕЗРАЗЛИЧНЫ К ТОМУ, ЧТО НАСТУПАЕТ. ЭТО НЕ КНЯЗЕК, ИЗБРАННЫЙ НАМИ ИЛИ ИМИ В АКВАРИУМЕ.

Билли посмотрел на Вати.

— Ну? Ты что-нибудь понял?

— Я думаю… — сказал Вати. — Здесь говорится, что это всего лишь кракен.

— Всего лишь?

— Вроде как… обычный кракен. Полагаю. И… я хочу сказать… он больше не их, мне так кажется.

— Дейн считал, что в этом кракене может быть что-то особенное, поэтому его и умыкнули. Что он может быть заложником.

Одна из бесподобных распрей между кракенами. Враждующие полководцы, битвы со скоростью дрейфа континентов. Столетие уходит на вытягивание каждого щупальца длиною с провинцию, чтобы охватить ими конечности врага; укус, во время которого челюсти стискиваются на протяжении нескольких человеческих поколений, и в итоге отрывается кусок плоти величиной с город. Даже быстротечные величественные столкновения их отпрысков, архитевтисов, были только пародиями на споры родителей.

— Должно что-то такое быть, — сказал Билли. — В мире есть и другие гигантские спруты. Почему именно этот? Почему все вертится вокруг него? Какого он… происхождения? Откуда родом?

— Оно говорит, не в этом кракене дело, — сказал Вати. — Море.

Билли и фигурка уставились друг на друга.

— Так почему же мы здесь? — спросил Билли. — Почему младенец кракен ведет к концу всего сущего? — Он вперился кукле в глаза. — Что на самом деле известно морю — или кракенам? Как насчет?.. Вати, как насчет того, чтобы ты спросил у кракенов напрямую?

Если взять лодку… Им надо взять лодку и, скажем, большого железного или медного Будду. Оказавшись над глубоководьем, над впадиной в Атлантике, они могли бы наклонить статую, чтобы та упала за борт, — и Вати начал бы, покачиваясь, долгое путешествие, спуск в самую сокрушительную тьму. Наконец он остановился бы в донной грязи, среди обглоданных миксинами костей, и привлек бы внимание какого-нибудь глаза, которому дела нет до того, что он так огромен. «Здравствуйте, — мог бы сказать Вати. — По какой именно причине ваш мелкий ребенок, питающийся планктоном, возжелал сжечь целый свет?»

— Как я потом выберусь обратно? — спросил Вати.

На морском дне были, конечно, разбросаны статуи, но вопрос — на каком расстоянии от места его глубоководного интервью? Что, если они окажутся вне пределов досягаемости? Тогда Вати придется сидеть там в черноте и ужасающей скуке, и его станут ощупывать мерцающие рыбины, пока океан не разрушит статую, лишив Вати и местопребывания, и личности. Значит, поместить самую тяжелую статую-якорь на конец цепи, увешанной другими изваяниями, чтобы он, закончив опрос, мог подняться через них обратно в носовую фигуру…

— Что это мы делаем? — перебил сам себя Билли.

Донесся еще один звук разбившейся бутылки. Новое сообщение.

МЫ НЕБЕЗРАЗЛИЧНЫ. К ОГНЕННОМУ СВЕТОПРЕСТАВЛЕНИЮ. МЫ НЕ ЖЕЛАЕМ, ЧТОБЫ ЛОНДОН ИСЧЕЗ. И ВЫ С ИЗГНАННЫМ КРАКЕНИСТОМ, И МЫ ХОТИМ ОДНОГО И ТОГО ЖЕ. МЫ СУТЬ ПРОДУКТ ВЗАИМОЗАВИСИМОГО РАЗВИТИЯ. У КРАКЕНОВ ЭТОГО НЕ БУДЕТ, К НИМ ЭТО НЕ ОТНОСИТСЯ.

Помогали ли в этом сами гигантские спруты — или их родители, другая стадия развития бога, обожествляемая родня? Из-за чего — из-за божественной ярости вследствие неверного истолкования?