Книга Пепельное небо - Джулиана Бэгготт

— Он не умер, — шепчет Прессия.

— Меня попросили сказать, что это все, что осталось, — тихо произносит Лида.

Лопасти вентилятора отполированы, будто кто-то потратил на это время. Дед умер. Вот что это значит. А то, что свет проникает в грязь через окно в виде полумесяца, означает, что ее мать жива? Вот как работает мир — все время давая и забирая? Это слишком жестоко.

Прессия зачерпывает ладонью землю. В голове тикает бомба. Купол видел все, что видела она, и слышал все, что слышала она. Купол подслушивал, о чем они с Брэдвелом говорили ночью, его признание во лжи, его мечту увидеть отца с двигателем в груди, ее шрам. Она чувствует, будто ее лишили личной жизни. Она смотрит на красивое лицо Брэдвела, мучительно искаженное, и закрывает глаза. Все. Она больше не позволит им что-то увидеть. Прессия прижимает руки к ушам. Она заставит врагов голодать — людей, которые убили дедушку, которые могут в любой момент повернуть выключатель и взорвать ее голову. Но становится только хуже. Она наказывает себя, чтобы наказать кого-то еще. «Убейте меня, — шепчет она. — Сделайте это». Будто она может поймать их на блефе. Но вся проблема в том, что они не блефуют.

Прессия снова смотрит на Брэдвела. Тот смотрит на нее, отчаянно желая помочь, шепчет ее имя, но она качает головой. Что она может поделать? Они убили Одвальда Бэлза, кто-то специально отполировал лопасти и обернул их в бледно-голубую оберточную бумагу и поместил в идеальную коробку. Люди, сделавшие это, в ее голове. Это нельзя изменить.

Прессия встает, по-прежнему сжимая грязь в кулаке. По ее лицу тихо текут слезы.

Партридж выглядит ошеломленным. Его лицо выражает одновременно страх и ожидание. Он смотрит на девушку, Лиду, и на солдата рядом с ней. Это те самые существа, которых они с Эль Капитаном видели пару дней назад. Когда-то они были людьми, мальчиками. Прессия замечает цикаду. Та сидит на листьях, сложив крылья. Ее огонек погас.

Первый прибывший солдат подходит к Партриджу. Прессия изо всех сил пытается послушать, обратить внимание. В ушах у нее звенит.

— Найди свою мать. Не трогай ничего в ее штабе. Отдай ее нам. Мы отдадим тебе девушку. Если ты этого не сделаешь, мы убьем девушку и заберем мать.

— Хорошо, — соглашается Партридж, — мы сделаем это.

— Я не пролезу в окно, — качает головой Брэдвел.

— Я тоже, — говорит Эль Капитан. — Не с ним. — Он указывает на Хельмута.

Один из солдат подходит к окну, которое повторяет рельеф холма, коленом выбивает стекло, а остальное разбивает голой рукой, даже не порезавшись.

— Зайдут только Уиллакс и Прессия, — приказывает солдат.

— Ее может там не оказаться, — говорит Прессия, — она могла уже умереть.

Солдат минуту колеблется, будто ожидает подтверждения приказа.

— Тогда вынесите тело, — говорит он.

Окно блестит полумесяцем, тускло освещенным изнутри. Партридж залезает вперед ногами, придерживаясь одной рукой за окно, затем спрыгивает. Прессия садится на край окна, земля внизу вся усыпана стеклом. Она спускает ноги и болтает ими. Затем она ощущает руки Партриджа и напоследок оборачивается. Наверху стоят Эль Капитан и Хельмут, дико вращающий глазами, Чистая девушка со стриженой головой, окруженная солдатами, и Брэдвел с пятнами грязи и крови на лице. Он смотрит на нее так, словно пытается запомнить ее навсегда, будто больше ее не увидит.

— Я вернусь, — говорит Прессия, но сама не знает, сможет ли исполнить обещание. Как можно обещать, что они возвратятся? Она думает об улыбающемся лице, которое она нарисовала в пепле на шкафу. Какое ребячество. Глупость. Ложь.

Она соскальзывает и падает вниз. Даже с помощью Партриджа приземление выходит тяжелым. Прессия оказывается в маленькой комнате. Пол и стены покрыты грязью. Пройти можно только по одному коридору, узкому и покрытому мхом. Прессия смотрит в окно, но видит только полумесяц неба и края верхушек деревьев.

Мужской голос из коридора кричит:

— Сюда!

В конце тоннеля появляется высокая узкоплечая фигура, но слишком темно, чтобы разглядеть лицо человека. Прессия на секунду вспоминает слово «отец». Но она больше ничему не верит.

Прессия поворачивается к Партриджу и быстро шепчет:

— Я хочу знать о девушке.

— Это Лида.

— Ты собираешься передать им нашу маму, чтобы спасти ее? — спрашивает Прессия.

— Чтобы выиграть время. Лида что-то знает. Она знает о лебеди. Кто ждет лебедь? Что все это значит?

— Ты собираешься передать им мать, если она жива? — повторяет Прессия.

— Не думаю, что это зависит от меня, в конце концов.

Прессия хватает его за рубашку.

— Ты сделаешь это? Чтобы спасти Лиду? Я сделала. Я пожертвовала дедом. Он мертв.

А могла бы спасти его, если бы действовала по приказу?..

Партридж пристально смотрит на Прессию.

— А как насчет Брэдвела?

Вопрос застает Прессию врасплох.

— Почему ты спрашиваешь об этом?

— Что бы ты сделала, чтобы спасти его?

— Никто не просил меня предавать мать, чтобы спасти его!

Он обвиняет ее в чувствах к Брэдвелу?

— Поэтому это не имеет значения, — бросает она.

— Что, если бы тебя заставили выбирать?

Прессия колеблется.

— Я бы сдалась им сама.

— Но если этот вариант не рассматривается?

— Партридж, — шепчет Прессия, — они все слышат, все видят.

— Мне уже все равно, — говорит Партридж. Его глаза увлажняются, голос дрожит. — Седж, мой брат. Он не погиб. Он среди них.

— Кто? — спрашивает Прессия.

— Спецназ, — отвечает Партридж. — Один из солдат. Они превратили его — я даже не знаю, осталось ли хоть что-нибудь от него. Я не знаю, что стало с его душой. Мы не можем…

Впереди снова слышится мужской голос:

— Сюда, мы здесь.

Партридж тянется к ее руке, но вместо здоровой хватает руку с головой куклы. Прессия ожидает, что он отпрянет, но вместо этого он просто обхватывает голову куклы, будто ладонь, и оборачивается:

— Ты готова?

ПАРТРИДЖ

ВНИЗУ

Грязный пол туннеля уступает место перепачканной плитке, практически черной. Воздух влажный, пахнет плесенью. В конце зала горит свет. Вокруг порхают, стуча металлическими крылышками, существа, похожие на мотыльков. Партридж держит сестру за руку, за голову куклы. Она частью ее — не с ней, но ее. Он ощущает человеческое тепло, настоящую руку под пластиком, живую. Партридж чувствует ответственность за сестру. Дальше все может пойти плохо. Он знает, что Прессия сильная и ей защита не нужна. Она прошла через большее, чем он может себе представить.