Книга Серебряный туман - Оливия Вильденштейн

прошлись по его рукам, поднялись по свободным рукавам его туники и обхватили его бицепсы. — И если есть следующая, то и в ней тоже.

— Кэт… нет, — он стряхнул меня с себя. — Чешуйки Дэниели эквивалентны десяти фейри, использующим каптис на тебе. Ты. Сама. Не своя. И ты бы возненавидела меня за то, что я воспользовался тобой.

Мой пульс участился, а затем мои глаза наполнились слезами. Стыд.

— Разве ты не хочешь меня?

Он обхватил мои щеки ладонями.

— Больше всего на свете, но не под воздействием наркотиков.

Мои губы задрожали.

— Мне жаль.

— Тебе не за что извиняться.

Слёзы градом катились по моим щекам.

— Это я прошу прощения, — он провёл большими пальцами по влаге. — За то, что не защитил тебя от моего мира. За то, что Круз заставил тебя сделать. За то, что сомневался в тебе. Мне жаль, что меня не было рядом с тобой, когда ты больше всего во мне нуждалась. Прости, что ворвался в твою жизнь и…

Резко вздохнув, я дала ему пощечину.

— Никогда так не говори.

Его глаза вспыхнули.

— Я был несчастен без тебя.

Его лоб прижался к моему.

— Но если бы я держался на расстоянии, если бы… — его горячее, прерывистое дыхание коснулось моих дрожащих губ.

— Я бы всё равно была здесь, — я убрала его руку со своего лица и положила её на своё колотящееся сердце. — Мой пульс может биться быстрее из-за зелья, но он бьётся для тебя.

Его ресницы поднялись и опустились, затем снова поднялись.

Я немного подождала. Ждала, что он снова скажет «нет». Я не знала, откуда взялось это внутреннее спокойствие, потому что всё во мне было болью, нуждой и желанием. Я провела рукой по мягкой щетине его волос, вниз по тёплой, мускулистой шее, затем снова вверх.

Его кадык дёрнулся в горле. Я поцеловала его, а затем поцеловала его в шею и подбородок.

Стон сорвался с его губ.

— Кэт…

— Ты мне нужен, Эйс. Точно так же, как ты был нужен мне вчера, и ты будешь нужен мне завтра.

Его зрачки плясали в его великолепных глазах.

Подобно течению, мой голод тянул меня, увлекая прочь от берега и увлекая в свои великолепные глубины.

— Не заставляй меня умолять. Пожалуйста, не заставляй меня умолять.

Его рука соскользнула с моего сердца, но не покинула моё тело. Он обхватил мою грудь, скомкал ткань на ней. Оба моих соска напряглись, хотя касался только одного.

Другой рукой он схватил меня сзади за шею. Я ахнула, когда металл и камни моего ожерелья впечатались в мою кожу. Он отстранился, поискал мой взгляд, а затем наклонил голову и поцеловал выпуклость моей груди. Его руки скользнули по моей груди и к задней части моего светло-серого платья. Он искал ленту, удерживающую тугой лиф на месте.

Я бы помогла ему найти её, но мои руки были слишком заняты, бегая по неровным бугоркам его позвоночника.

Я поняла, что он нашел ленту, когда его язык коснулся кожи вместо ткани.

Ещё одна лента, и остальная часть платья соскользнула с моих бёдер и растеклась по полу.

Он отклонился и пристально посмотрел. У него перехватило дыхание, когда его глаза блуждали по моему обнаженному телу.

— Небеса, ты прекрасна.

Только крошечный клочок ткани всё ещё прикрывал меня. Однако на нём было слишком много одежды. Я шагнула к нему и приподняла подол его туники. Он поднял руки, и я скатала её вверх и вниз. Мой взгляд опустился к поясу его брюк, который держался на полоске кожи, завязанной узлом. Я просунула палец в свободный узел и потянула.

Штаны соскользнули с его бёдер, и он выскочил наружу. Я снова почти замурлыкала, когда задела ногтями его выступающие бедренные кости, вызывая мурашки на его огненной коже, когда я скользила пальцами ниже, ниже.

Он был воплощением гладкой кожи и мужского совершенства.

— Как я должен отказать тебе?

— Ты не должен.

Зарычав, он подхватил меня и взлетел над стеклянным ограждением, приземлившись на свою кровать. С душераздирающей нежностью он опустил меня. Я потянулась к нему, но он сжал мои запястья одной рукой и оттолкнул мои руки, сцепив их над моей головой так же, как он сделал в той странной таверне на тюке сена.

— Позволь мне прикоснуться к тебе, — прошептала я, когда он наклонил голову и поцеловал то место, где моя шея соединялась с ухом.

— Сегодня речь не обо мне.

Его шелковистая упругость прошлась по моему животу, по моему пупку, по ткани моего нижнего белья.

Его свободная рука следовала по горячему следу, его грубые пальцы ласкали мою кожу. Он провёл языком по моей ключице и вниз по шву рёбер, затем отпустил мои запястья и провёл кончиками пальцев по бокам моего тела и изгибам талии. Он провёл одной рукой по моему пупку, затем ниже, устроив её под кружевным поясом моего нижнего белья.

Он погладил комок нервов, который жаждали его прикосновений, дразня меня, пока моё тело не выгнулось навстречу ему, желая большего… и большего… и большего.

Он раздвинул мои бёдра своими широкими плечами и просунул один палец под ткань, затем убрал его. Я знала, что мой разум был затуманен зельем, потому что я не покраснела и не пыталась уговорить его вернуться.

Я наблюдала, как он наблюдает за мной. Смотрела, как он скользит одним длинным пальцем внутри меня. Мои бёдра дёрнулись. Он положил свободную руку мне на бедро, удерживая меня на месте, затем погрузил внутрь ещё один палец. Его пристальный взгляд поднялся к моему, когда он поднёс оба пальца ко рту.

Я задрожала, когда нужда, одиночество, любовь, надежда и печаль обрушились на меня, как ливень стрел, пригвоздив меня к этому замечательному, потрясающему человеку.

Он отодвинул моё нижнее бельё в сторону и лениво провёл по мне обоими пальцами, прежде чем погрузить их обратно внутрь. Моё дыхание становилось всё реже по мере того, как его глубокие поглаживания усиливались. Мои бёдра сжались на его плечах, когда я сжала его пальцы. Когда пришло моё освобождение, оно пришло так сильно, что я вскрикнула от удивления.

Удивление и экстаз.

Но экстаз отогнал удивление.

Он продолжал гладить меня, пока буруны превращались в волны, которые превращались в медленные волны и, наконец, в рябь.

Когда моё нижнее бельё снова легло на мою чувствительную кожу, я задрожала.

Эйс откинулся назад по всей длине моего тела, на его лице была карта смешанных эмоций, но именно его хмурый взгляд заставил моё сердце замереть.

— Я причинил тебе