Книга Клинок Богини, гость и раб - Анастасия Машевская

Бансабира развела руками:

– Ну, ни одного более логичного объяснения твоим проповедям я не вижу. – Даже в темноте было видно, как на сей раз алая краска залила Гобриево лицо. – Вот ответь мне ты, Гистасп, – обратилась она ко второму полководцу. – Твой оруженосец помогает тебе надевать и снимать доспехи?

– Д-да.

Гобрий мгновенно сообразил, о чем будет разговор, но влезть ему попросту не дали.

– Поддерживает ли он твое оружие в должном состоянии?

– Да, – ответил тот увереннее.

– Носит ли он его за тобой всюду, куда скажешь?

– Разумеется.

– Старается ли защитить тебя от опасности, обнажая свой меч против врагов до того, как ты обнажишь свой?

– А то!

– Подносит ли он тебе еду и питье?

– Да.

– Помогает ли надевать обычную одежду и мыться?

– Само собой.

Бану вновь театрально всплеснула руками, оборачиваясь к Гобрию:

– Что и требуется доказать, Гобрий! А теперь позволь я удивлю тебя: Юдейр – мой оруженосец! – Задорные зеленые глаза горели весельем. – И то, что он делает, – его работа.

Гистасп уже в голос хохотал. Гобрий не знал, как возразить, а пока, пыжась, возмущался, Бансабира хлопнула его по плечу и, смеясь, пошла к себе:

– Хорошего тебе отдыха сегодня, Гобрий.

Оставшись наедине с Юдейром, Бансабира, не задумываясь, принялась раздеваться. Юноша мгновенно засуетился рядом, принимая оружие и одежду. Стоило распустить стягивающие грудь ленты, как полоска румянца привычно перечеркнула переносицу юнца. Парень проигнорировал это и, обнажив госпожу до конца, помог забраться в горячую воду. Натруженные мышцы и суставы, словно слезами тающих ледников, приятно заныли.

– Юдейр?

– Слушаю, госпожа.

– Те служанки, которых ты выбрал, хорошо справляются? – спросила, смежив веки.

Юдейр, раскрасневшись еще больше, немного задержался с ответом.

– Да, я вс… всем доволен.

– Хорошо. Уже четыре месяца прошло, если вскоре захочешь кого-то другого, скажешь.

– Вы… слишком добры.

– До тех пор, пока ты ухитряешься не выделяться со своими развлечениями среди остальных. И смотри, чтобы ни одна из них не понесла.

– Д-да. Я… я слежу за собой… когда заканчиваю…

Бансабира, так и не открыв глаз, усмехнулась.

Выпивки в лагере было немного. Как случилось то, что случилось, в итоге не понял никто.

Рассвет только занялся. Лагерь в большинстве своем еще спал, но Юдейр уже принес Бану воду для умывания. Закончив с утренними процедурами, женщина размялась здесь же, прямо в шатре. Оруженосец тем временем готовил одежду для госпожи – пока что на ней были закатанные до колен черные штаны да ленты, перетягивавшие грудь.

– О, кажется, наши олухи начинают просыпаться, – прокомментировала тану, заслышав за пологом движение. – Самое время, я уже есть хочу, – потерла стройный живот, который тем не менее не был лишен женской округлости.

– О-о-ох, – раздался чей-то натужный рык с улицы. – От этого красного пива голова трещит!

– Ну так не ори, идиот! Не у тебя одного череп раскалывается!

– Эй, где кашевары?! Я голодный, как волк!

– Ну так за кем идем-то?

Бойцы загоготали.

– Это точно! – добавил очередной из них. – Аппетит у нашей волчицы что надо!

Новый всплеск смеха.

– Ты бы рот закрыл, – строго произнес кто-то. Бану узнала тембр Вала, еще одного бойца из личной гвардии.

– Сам заткнись, Вал!

– Да это он из зависти, что танша его вчера в охране оставила, пока мы пили! Да, Вал? – подначивали бойца.

– Вот идиоты, – тихонько улыбнулась Бансабира, переглядываясь с Юдейром.

– Госпожа, – поднялся он, – я сейчас же заткну их.

– Тсс, – приложила палец к губам. – Вал на провокации не ведется. Давай-ка еще послушаем.

– Вы бы потише себя вели, – гаркнул кто-то куда трезвее. – Тану еще спит. – От этих слов оруженосец Бансабиры легонько усмехнулся.

– Здорово, Ри! Вот спорим, что нет!

– Ул, а ты тут чего забыл?

Спросившему не ответили.

– Оглох, что ли?

– Поди, нос задрал, раз его танша под крыло прибрала, а, малец? – подшутил кто-то еще.

– Плевать мне, что ты там задрал, – куда грознее сказал бас Вала. – Я спросил – куда ты прешь? В той стороне пленники, тебе нельзя! А ну стой, я сказал! – Вал уже зарычал. Видимо, Ул остановился, потому что возникла пауза. Воин продолжил не сразу: – Никто, кроме нас, не может к ним приближаться! Ты еще не в отряде тану, поэтому сейчас же медленно развернись и возвращайся обратно! О твоем самоуправ… Госпожа? – обернулся, заметив боковым зрением вышедшую Бансабиру.

– Что здесь происходит? – строго спросила она.

Многие проснувшиеся от окриков Вала, включая заспанного Гистаспа, обернулись на женский голос. Несколько человек одновременно нервно сглотнули – Бану стояла перед ними почти раздетая в сравнении с обыкновенной экипировкой – без туники поверх черных бинтов на груди. Каждый мог полюбоваться молодым станом молочного оттенка, плавным изгибом бедер, точеными плечами и ключицами. Кто-то, кто прежде не видел многочисленных рубцов на теле женщины, не удержал придыхания.

Этого момента хватило, чтобы остановленный прежде Ул начал действовать.

– Дело в том, – нашелся Вал, – что Ул…

– Госпожа, – одновременно с Валом выкрикнул Юдейр, выбегая за Бану с ворохом вещей. – Вы должны одеться! – прокричал он перепуганно. – Так не…

Бансабира обернулась в сторону, откуда донеслись лязг, гортанный вскрик и топот копыт.

– Твою мать, – прошептала женщина так, что все вблизи расслышали ее. А потом – сорвалась в безумном беге следом за Улом.

– Госпожа?

Юдейр рванулся следом. Вал приказал немедля помочь госпоже. При ней из привычной экипировки был только один нож – у спины, за подвязками штанов. Впереди скакавший Ул уходил все дальше, всполашивая встречных собак и коней на привязях. Солдат здесь было мало – эту часть лагеря охраняли только воины Бансабиры да несколько дружинников Гистаспа, большинство из которых сейчас, проснувшись, либо уже находились в центре лагеря, либо, выползая по тревоге на улицу, отскакивали от проносившегося мимо всадника.

Бану бежала со всех ног. Молниеносно вытащила нож из-за пояса штанов, завела рукой круг и метнула нож дальше, прямо в бедро несшегося впереди рысака. До лагеря донеслось визгливое ржание, конь чуть было не повалился, но, видимо, гневный удар всадника заставил животное, превозмогая боль и хромая, идти дальше.