Книга Письма. Том I. 1828–1855 - Святитель, митрополит Московский Иннокентий

употребил это слово в письме в С.-Петербурга — Прочитавши письмо Вашего Высокопревосходительства, я вижу, что я очень худо сделал — упомянув несколько раз в моих бумагах о Гиляках, и не только в партикулярных письмах, но даже и в одной официальной (выписку из коей я имел честь препроводить Вашему Высокопревосходительству при письме моем от 2-го декабря) и очень и очень жалею об этом; но уже сделанного воротить нельзя. Теперь мне остается только просить Ваше Высокопревосходительство не лишать меня Вашего расположена за такой мой проступок — впрочем совершенно неумышленный. Еще в 1845 году я был посвящен в тайны Амурские; и с тех пор до лета прошедшего 1851 года я считал это секретом (на бумагах). Но получив письмо от Его Высокопреосвященства Митрополита Московская, где он явно говорит об Амурской миссии и Гиляках; и особенно, получив указ Св. Синода, где прописаны слова из рапорта Вашего Высокопревосходительства Государю Императору, я полагал, что уже теперь можно писать в некоторых бумагах об этом предмете прямо. Вот изволите видеть, Ваше Высокопревосходительство, что мы с Василием Степановичем совсем не разумеем политики, и теперь я боюсь, чтобы мне опять как-нибудь не дать подобная промаха. Бога ради, если Вашему Высокопревосходительству угодно будет мне что-нибудь подобное писать, то прямо скажите мне, что это между нами. И вот напр. Вы изволите говорить в последнем письме Вашем, чтобы я написал Вашему Высокопревосходительству, сколько нужно для содержания причта Амурского. — Как это написать? официально? или партикулярно? прошу вразумить меня.

Вот я уже с 25 числа и в Якутске живу; на следующей почте ожидаю, что мне позволять вступить в управление или, по крайней мере, укажут, что мне делать. Касательно же того, что нет еще и по сие время никакого указа, касательно причисления Якутской области к Камчатской епархии, причина по мнению моему самая простая. Святейший Синод не получал еще ответов от меня на свои вопросы, — а я ранее 5 декабря не мог их представить.

В Якутске почти все кашляли: досталось и мне на долю. Вот уже более 15 дней, как не отстает от меня эта поветрия, как ее называют здесь.

Я с Аяна выехал 27 декабря. С Нейкана я ехал не горою, куда обыкновенно ходят почты; а все по реке Мае по льду; и это я сделал сколько потому, что, как говорят, трудно ехать горою в повозке, — а более потому, чтобы испытать: удобно ли будет ездить зимою по льду, и скажу, что езда по льду будет очень удобна, покойна и гораздо лучше, чем горою. О подробностях сего пути я писал Михаилу Семеновичу[202], и здесь скажу только, что с Нелькана до Хандыка я ехал только 60 часов на одних и тех же оленях, без дороги, и без проводников, (Тунгусы бывшие со мною не езжали зимою), и я полагаю, что с Нелькана до Хандыка более 360 верст не будет.

На будущее лето я думаю идти в Америку на зиму для окончания тамошних дел, и с Алдана до Нелькана думаю идти вверх по Мае на Тунгузских ветках — тоже более для испытания.

С нетерпением ожидаю от Вашего Высокопревосходительства известия о том — когда изволит Сын Царев пожаловать в наши страны. Чудное дело! об этом знают в Якутске уже многие и мне сказывали за новость, видно это не секрет, дай Господи!

Опять возвращаюсь к тому, чем начал письмо мое. Вы изволите говорить в письме Вашем, что на Амуре «находится наше зимовье и при нем значительное число людей и офицеров, и их нельзя оставить без назидания??»

Почти этими же словами я писал к Его Высокопреосвященству Никанору С.-Петербургскому от 22 июня 1850 года, в партикулярном письме, только прибавил: может ли священник при посещении жителей зимовья обращать свою проповедь к туземцам и проч. и ожидал, что мне будет какой-либо ответь и, разумеется, не официальный. Но ответа нет и по сие время. От 7 августа 1851 г. я писал опять об этом Г. Обер-Прокурору Св. Синода и тоже не официально, и ежели и на это не последует никакого ответа, то да будет воля Божия! я уже не буду спрашивать Св. Синод, и буду действовать, как потребуют обстоятельства, и во-первых, отправлю сына моего в зимовье для живущих там Русских и дам позволение крестить желающих Гиляков.

Супруге Вашей мое искреннее почтете и благодарность за ее поклон, посланный мне.

С совершенным почтением и полною преданностью честь имею быть Вашего Высокопревосходительства покорнейшим слугою

Иннокентий, Архиепископ Камчатский.

января 30 дня 1852. Якутск.

Письмо 111

Милостивый Государь, Андрей Николаевич[203].

Искренно благодарю Вас за письмо Ваше от 5 октября прошедшего года, которое я получил в Аяне 25 декабря. Оно не малое принесло мне ободрение и утешение. Но в нем есть предметы, о которых считаю необходимым поговорить с Вами в том же духе и с тем же намерением, как и прежде.

Вы пишете, что «дающим Вам немногое кажется, что они дают уже весьма много, как напр. 20 т. сер. на всю епархию Вашу, ибо она издали представляется вся одним пунктом». Последнее справедливо; она и вблизи мне кажется не более, как растянутою или расплющенною точкою. Но о каких 20,000 Вы говорите? Где они? Собственно от Св. Синода я на миссии получаю только 881 руб. 43 к. сер., и именно на Кенайскую миссию, и еще на содержание семинарии 7,000 руб. сер. Но последняя сумма употребляется только на свой предмет. А что касается до 11,370 руб., получаемых от казны на содержание Камчатских церквей, то они производились еще и до открытая Камчатской епархии; а также и получаемые от Компании 7,900 рублей. Следовательно, прямое пособие от Св. Синода миссиям и всему Камчатскому епархиальному Управление заключается только в 881 руб. 42 1/2 коп., и то по настоянии нашего Владыки (в 1842 году). О! если бы они мне давали каждогодно, хотя по 5,000 р., но постоянно, и я, имея их в виду, мог бы кое-что предпринять.

Вы говорите: «Вам надобно искать других средств для достижения своей цели, и эти средства должны быть у Вас самих». Все, что можно было сделать, уже сделано; и более средств нет никаких. Теперь остается только ждать: скоро ли станут оскудевать и те средства, какая мы имеем, ибо свечные доходы (главнейшее средство) начинают постепенно умаляться, а равно и вклады в церкви. Вы указываете на богатых золотопромышленников и сибирских купцов и посредство Николая Николаевича. Точно так, я по вызову самого