Книга Бремя прожития, или Неисповедимы пути журналистские - Александр Юрьевич Васильев

между добром и злом – не географическое понятие, в душе каждого проходит. Плохо только, что люди по поведению одного священника начинают судить о всей святой церкви. Случаи подобного рода, а они время от времени бывают, обязательно рассматриваются у нас на епархиальном совете. Но главное мы видим не в наказании, а в раскаянии. Если говорить конкретно об отце Георгии, то, на мой взгляд, вопрос исчерпан, он переборол свою пагубную страсть, осознал и даже ездил на покаяние в Сергиев Посад.

Отец Рафаил, священник соседнего с Островским Воскресенского прихода:

– Священник – первый на селе образец, а поэтому и вести себя должен соответственно. Конечно, во время командировки, к примеру, можно зайти в столовую покушать, но днем и покушать. Мне тоже многие стараются поднести, приходится благодарить и отказываться. Сам будь примером, и не будет врагов.

Н.В. Киселев, глава администрации Островского района:

– Публикацию материала считаю нецелесообразной, так как слухи об отце Георгии только что улеглись. К чему будоражить общественное мнение? У нас и без того проблем хватает.

Информация к размышлению.

Если наши духовные пастыри не могут устоять перед искушением, то как же быть нам, простым смертным?

«Северная правда», 31 января 1998 г.

А вы слыхали?

БАБА КЛАВА ИЗ ДЕРЕВНИ N,

или Костромичи торят народную тропу К избе знахарки-колдуньи

Сверкающий «Мерседес» легко покрыл расстояние в сто с небольшим километров от Костромы до деревни N, где проживает баба Клава. Не знаю даже, как и назвать ее правильно – знахарка, колдунья, ворожея или по-современному – экстрасенс, но, думаю, понятно нашим читателям, чем она занимается. Каким путем дошли слухи до костромичей об этой народной целительнице, только богу весть, но компания подобралась пестрая. Бизнесмен ехал с надеждой на поправку пошатнувшихся дел, женщины – избавиться от хворей.

В районном центре прихватили знакомую, которая знала точно, где находится деревня N и бабкина изба. Она уже бывала у знахарки и поэтому дорогой взахлеб рассказывала о своем первом визите.

– Корова у меня начала сильно прихварывать, – подогревала она страсти и надежды. – Ветеринария, чувствую, бессильна, вот добрые люди и посоветовали бабке Клаве поклониться. Адрес дали. Я корову на машину и – в деревню N. Бабка только глянула на нее и сразу диагноз выдала: у тебя, говорит, два домовенка живут в хлеву, бесятся, им игрушки, а корова нервничает, в стрессе, значит. Дала мне воды да еще кой-чего. Сделаешь, говорит, как надо, уйдут домовята.

А я к ней сразу еще с одной просьбой, – продолжала рассказывать знакомая «мерседесовским» пассажирам. – Дочка у меня, говорю, уж давно замужем, а ребеночка все никак не зачнут. Помоги, мол, бабка Клава, заодно и дочке. Можно ли только заочно-то? Дочка-то не захотела ехать…

Бабка зачерпнула ковш воды и понесла было его просительнице, как вдруг, оторопело уставившись в воду, злобно зашипела:

– Што ты, путаница, говоришь-то незнамо што. Вон вижу, вижу – шарик катается! Она у тебя давно беременная…

– Домой вернулись, – продолжала женщина, – дочку к врачу проверяться послала, а сама в хлеву все сделала, как бабка Клава велела. И не успела на свою коровушку налюбоваться – такая спокойная стала, ласковая, только сенцом похрумкивает, как дочка из больницы бежит, радостно раскрасневшаяся: «Мама, я беременная!..»

Под такие ахи и охи дорога показалась куда короче. Тем более, что немало пришлось подивиться путешественникам на добротность и порядок попавшегося по пути, очевидно, фермерского хозяйства. Непривычно чистые и ухоженные скотные дворы блистали вымытыми окнами и… покрашенными (!) наличниками. (Есть ли еще где в области ферма с покрашенными наличниками?) Но к бабкиклавиной избе на «мерсе» лихо подкатить не удалось. Традиционное российское бездорожье преградило путь. Последние метров пятьсот, через овражек, добирались пешком, меся щедрую на отдачу жирную глинистую грязь. Изящные женские модельные сапожки «по уши» в ней выглядели явно чужеродно. У бабки уже были посетители, их «Жигули» также стояли за овражком, пришлось во дворе ожидать своей очереди.

«Прием» бабка Клава вела в сенях, в избу не пускала. Была она дородной, грузноватой женщиной неопределенных лет, повязанная темным платком. Говорила низким свистящим полушепотом и постоянно бранилась, изрядно перемежая литературную речь исконно российскими выражениями.

– Ты пошто пришла?! Што надо? – злобно накинулась она на «пациентку». – Знаю, что спина болит… Спина у нее, видите ли, болит, – продолжала бурчать бабка, гремя в чуланчике какими-то пузырьками и склянками. – Дам вот тебе воды, утром натощак ложку выпивай, а на ночь спину растирай…

Бизнесмена бабка Клава огорошила прозорливым проникновением в самую суть экономических хитросплетений. Как истинный Лифшиц в юбке из деревни N, она сразу взяла быка за рога.

– Дела плохо идут? Так ты… зарплату плати своим работникам, тогда люди и работать станут лучше, и дела пойдут.

– Так не из чего платить-то, в долгах как в шелках…

– А ты… вторую-то машину продай, чего она в гараже стоит, вот и заплатишь! И долги отдашь!

– ?!

Даже привыкший к неожиданным ситуациям бизнесмен не сразу смог справиться со столбняком, так как о второй машине знал крайне ограниченный круг людей.

Отчаянно матерясь и ругаясь, бабка все-таки снизошла к просьбе повоздействовать на должников.

– Вот тебе порошок, – буркнула она вспотевшему бизнесмену. – По маленькой крупиночке бросишь около тех, кто тебе должен. В конторе, в квартире или в машине. Они тебе долги-то и возвернут…

Попутно прихваченная из райцентра женщина обратилась к бабке, как старая знакомая.

– Баба Клава, помнишь, я у тебя с коровой была? – радостно воскликнула она.

– Што ты, милка, я людей-то не помню, а то еще коров ваших… – огорошила бабка. – Ну говори, с чем на этот раз приперлась? – обратилась она к сникшей просительнице.

– Да муж, собака, пьет беспробудно, кричит и хулиганит…

– А бутылку-то привезла? Я ведь на водке заговариваю… Выпьет он ее, сердешную, в последний раз, а дальше все – как отрежет.

– Ой, не знала, в следующий раз обязательно с бутылкой приеду, уж не откажи помочь, – заблажила клиентка.

– Ступай, ступай, – посуровела бабка, – нечего тут…

…Вот такую историю довелось мне недавно услышать. Не сомневаюсь, что наших читателей заинтересовал вопрос: а сколько же берет бабка Клава? Оказалось, что она сама даже цены не назначает. Каждый платит ей сам по велению души и сердца, в меру своего понимания и толщины кошелька. Мающаяся остеохондрозом-радикулитом женщина сначала хотела заплатить 15 тысяч. Когда бабка с ходу угадала болезнь, решила увеличить гонорар до 20. А оробев от бабкиной матерщины и ругани, отдала 30 тысяч. Всегда нам кажется: побольше заплатишь – вроде как надежней излечение. О размере благодарности бизнесмена история умалчивает, не