Книга Наш секрет - Ребекка Дан

Нелл удивленно уставилась на нее, словно ей и в голову не приходило, что подобный поступок является предательством.

– Я должна была рассказать ей, Дарс. Мы с тобой никогда не обсуждаем это, а меня каждый день убивает то, что ты решилась уничтожить то, чего я хочу больше всего! Меня это разрывает изнутри!

– Это разрывает тебя изнутри… – монотонно произнесла Дарси.

– Да, – дрожащим голосом подтвердила Нелл, заметив выражение ее лица. – Разрывает, – негромко добавила она.

Дарси кивнула.

– А знаешь, что меня разрывает изнутри?

Нелл ничего не ответила и закрыла глаза ладонью, приготовившись к тому, что хотела сказать Дарси.

– Меня разрывает то, – продолжила Дарси срывающимся голосом, пытаясь не разрыдаться, – что каждое девятнадцатое марта наступает день, когда я должна была бы праздновать день рождения. Что сейчас у меня был бы шестнадцатилетний ребенок, сын или дочь. Я тебе не говорила, что иногда думаю о том, как бы он выглядел. Был бы он такого же роста, как Тодд, имел бы такой же цвет глаз, как у него, занимался бы спортом или унаследовал его глупое чувство юмора? Я представляю, как бы выглядела его улыбка. Представляю, как обнимала бы его. – Дарси посмотрела на Нелл широко открытыми глазами. – Но знаешь, что реально причиняет мне боль? То, что у него есть живая, единокровная сестра. Мэдисон должна была быть нашим с Тоддом ребенком. – Сидящая напротив Нелл закрыла лицо руками, и обе расплакались. – Хуже всего то, что я знаю, что этот мальчик или девочка существует только в моем воображении по моей вине. Это не вина Тодда, это моя вина. Я должна была быть сильнее в тот день. Была моя очередь бороться.

Нелл покачала головой, не в силах что-либо ответить.

– Я должна была родить ребенка. Это был ребенок Тодда. Он любил меня и полюбил бы малыша, и если бы он знал, что происходит, то заставил бы меня бороться, но… я этого не сделала. Ты хочешь знать, что такое вина, Нелл? Проснуться утром в клинике – вот это вина. Видеть, как ты снова и снова не можешь забеременеть, – вот это вина. Смотреть Джастину в глаза и знать, что я сделала без его ведома, – вот это вина.

Наступила звенящая тишина. Казалось, она будет длиться вечно, и ни одна из них никогда больше не сможет произнести ни слова.

Наконец Нелл выдавила из себя:

– Я знаю, что они прессовали тебя после Испании. Я понимаю, что у тебя, наверное, не было выбора. Я просто хочу сказать, что иногда мне сложно общаться с тобой…

– Знаешь что? Мне тоже иногда сложно с тобой общаться. Мне сложно держать тебя за руку и слушать, как отчаянно ты хочешь забеременеть, и молиться, чтобы у тебя все получилось, при этом не желая эгоистично себе того же. Мне сложно слушать, как Иззи расписывает, какой хороший отец Джастин, и что она хочет нарожать ему еще целую кучу детей. Но хуже всего, когда я смотрю ему в глаза и думаю, что бы он сказал, если бы узнал правду.

– Возможно, стоит рассказать ему, – прошептала Нелл. – Тебе необходимо двигаться дальше, Дарс. Ты живешь в прошлом.

Дарси покачала головой.

– Я люблю его, Нелл. Я всегда его любила. Если я расскажу ему сейчас, спустя столько лет, это убьет его. И убьет меня.

Нелл непонимающе смотрела на нее, и Дарси попыталась объяснить:

– Разве ты не понимаешь, Нелл? Мы с Тоддом должны были быть вместе! Так было задумано! Но ты, моя мать и тетя, вы забрали все это у нас, хотя именно вы, по идее, любили меня больше всего!

Нелл поморщилась, словно попробовала точку зрения Дарси на вкус и она ей не понравилась.

– Я не верю, что ты обвиняешь меня! Что ты до сих пор не видишь, каков Тодд Лэндли на самом деле!

– А какой он? – взорвалась Дарси. – Что он мне плохого сделал, Нелл? Давай, я хочу знать!

Они посмотрели друг другу в глаза, и Нелл опустила взгляд, уставившись на правую руку Дарси.

– Ну, – начала она, – например, из-за него у тебя появился этот ужасный шрам.

Дарси шумно сглотнула. Она была бы меньше поражена, если бы Нелл плюнула ей в лицо.

– Ох… – только и смогла произнести она.

Наступила пауза.

– Ты же сама спросила… – пробормотала Нелл, ерзая на стуле.

Не сказав больше ни слова, Дарси встала, подошла к входной двери и распахнула ее настежь.

Все случилось очень быстро, в течение нескольких секунд. Если бы у Дарси не была такая тяжелая голова в этот день, она бы среагировала быстрее.

Какая-то кошка помчалась по лужайке к дороге. Клякса выскочил в открытую дверь и погнался за ней.

Кошка добралась до противоположной обочины, а Клякса нет.

28

– Готовы?

Дарси коротко кивнула. Она стояла в белой комнате без окон, в которой пахло антисептиком и собачьими галетами. Она гладила разорванные уши Кляксы, снова и снова массируя пальцами его голову. Ему уже вкололи успокоительное. Его дыхание было затруднено, словно он спал на коврике у камина в холодную зимнюю ночь, закрыв глаза и чутко прислушиваясь к тому, что делает хозяйка, готовый завилять хвостом, если она назовет его имя или встанет, чтобы налить себе чаю.

– Он не знает, что происходит, – мягко пояснил ветеринар. – Обещаю, он просто спокойно уснет.

Дарси попыталась вспомнить, когда в последний раз смотрела в доверчивые карие глаза своего четвероногого друга. Неужели это было в кухне, когда он бросил Нелл и улегся у ее ног?

Она слабо улыбнулась, вспомнив, как учила его давать лапу, переворачиваться на спину, приносить любимую игрушку – потрепанный старый пластиковый обруч, который, по идее, был похож на пончик. Она подумала о десятках километров, которые они прошли бок о бок, о вечерах, проведенных на диване за просмотром телешоу «Человек и его собака», о том, как он лизал ее руку и тыкался холодным влажным носом, как бы желая напомнить, что всегда будет рядом.

Дарси где-то читала, что, когда собака умирает, хозяину лучше вести себя так, словно ничего не происходит, что завтра, как обычно, наступит новый день, который начнется с длинной прогулки, за которой последуют завтрак и сон на лужайке. Дарси гадала, приходилось ли автору этих строк оказываться в подобной ситуации, когда пытаешься не дрожать, гладя теплую спинку преданного друга в последний раз.

Она кивнула, и ветеринар сделал укол. Дарси закрыла глаза. Она продолжала гладить уши Кляксы, надеясь, что он чувствует ее присутствие.

Когда она снова открыла глаза, то увидела, как его лапы немного напряглись, а грудь сделала последний усталый вдох. В следующую секунду пес замер.

Дарси наклонилась и зарылась лицом в его шерсть, вдыхая знакомый запах.

– Я люблю тебя, – прошептала она сквозь слезы. – Будь хорошим мальчиком, ладно?

29

– Джастин!