Книга Прикосновение полуночи - Лорел Гамильтон

– Ты не можешь ответить или не хочешь?

– Ты – принцесса Мередит Ник-Эссус, наша будущаякоролева; если ты прикажешь, нам придется ответить, – сказал он.

Я нахмурилась.

– Я не приказываю, я прошу.

Он потер здоровый глаз тыльной стороной запястья, и когдаотнял руку, вид у него был усталый. Пусть он вечно будет мальчишески-красив,усталость оставляла следы на его лице.

– Прости, Мерри. Но если ситхен шутит со временем, нампридется послать кого-то из стражей за пределы земель фейри, чтобы иметьпредставление о временном соотношении. Мы хотя бы узнаем, как обстоят с этимдела сейчас, но...

– Но как будет дальше, нам не угадать, – закончилНикка.

Рис кивнул:

– Да, все может обернуться совсем плохо.

– Я чего-то не понимаю, – сказала я. – Почемувы все так встревожились?

– На меня не смотри, – развел руками Гален. –Я тоже не знаю, с чего они все такие мрачные. Я хочу сказать, ситхен много чегостранного вытворяет, так всегда было.

– А что, если разница во времени между волшебнымиземлями и наружным миром станет измеряться годами? – буркнул Рис.

Мы с Галеном посмотрели друг на друга.

– А это возможно? – спросил он.

– Ой, – сказала я одновременно с ним.

– В прошлом бывало, – ответил Галену Рис.

– Я думала, ходом времени управляет король иликоролева, – возразила я нерешительно.

– Когда-то так и было, – сказал Дойл, – ноэта способность давно утрачена.

– Подождите, – вмешался Гален. – Вы говорите,ходом времени управляет королева?

Несколько голов кивнули.

– Разве в старых сказках не говорится, что в холмахпроходит несколько часов, а в человеческом мире – столетия?

– Да. – Дойл смотрел на Галена так, словно тотсказал что-то умное.

– Мы за последние несколько часов чего только несделали, но для остального мира прошло всего несколько минут. То есть нашситхен двигался быстрее прочего мира. Разве не должно быть наоборот? Это ведьсмертное время должно течь быстрее, чем наше?

Мужчины обменялись взглядами, за исключением Китто, всевнимание которого поглощала ванна.

– Судя по вашим лицам, вы что-то поняли, а я – нет.

– Нам сегодня нужно было много успеть, – сказалГален, – и еще много остается, а пока мы все это делаем, весь мир ползет счерепашьей скоростью. Вопрос вот в чем: это только в нашем ситхене произошелвременной сдвиг?

Рис обнял его за плечи.

– А знаешь, ты умнее, чем кажешься.

– Не хвали меня, Рис, а то зазнаюсь. – Но онулыбался.

– Это я сегодня торможу, или все вокруг шустрееменя? – спросила я.

– Вот именно, – сказал Дойл.

Я нахмурилась:

– Что – вот именно?

– Ты сегодня не говорила вслух, что тебе нужно большевремени?

– Может, что-то такое и говорила, вроде того, что намне хватит времени и на расследование, и на дворцовые интриги. Не этими словами,но... – Я вытаращилась на Дойла. – Хочешь сказать, что все случилосьпо моему желанию?

– Ты вызвала зеркало у себя на стене, просто пожелавпосмотреть, как сидит меховой плащ.

Я вдруг перепугалась до озноба.

– Но, Дойл, это значит, что ситхен может буквальновоспринять любые мои слова!

Он кивнул.

– Нам надо узнать, как течет время в другиххолмах, – сказал Холод. – Если у гоблинов и слуа происходит то жесамое, то дело в самой волшебной стране. Иногда она решает измениться.

– А если затронут только наш ситхен? – спросилНикка.

– Тогда Мередит придется очень, очень следить за своимисловами. – Он смотрел на меня, и я практически увидела как у него в мозгурождается мысль.

– Что ты подумал? – спросила я.

– Не он один, – сказал Рис.

– Да, не он один, – поддержал его Гален. Онвздрогнул и потер плечи руками, словно тоже замерз. – В кои-то веки яугадал дурное известие до того, как его произнесли вслух.

– Тогда и мне скажи, – попросила я.

– Если менять ход времени внутри ситхена может толькокоролева, и вдруг такая способность обнаруживается у тебя... – Гален незакончил фразу.

– Когда-то давно, – сказал Дойл, голос казалсяглубже, словно его эхо стремилось добраться до самых дальних уголков маленькойкомнаты, – даже если претендент завоевывал трон или его избирали верховнымкоролем, он все же не мог править волшебным холмом. Нельзя было занять тронситхена, если сам ситхен не признал твое право на власть.

– Я о таком не слышала, – сказала я.

– Это запретное знание. – Холод предостерегающепоглядел на Дойла.

– Почему запретное? – спросил Гален.

На этот раз заполнить логический пробел удалось мне:

– Ситхен не признал Андаис.

– В Европе она была признана, – пояснилДойл, – но в Америке новый холм ее не принял.

– Что значит "новый"? – спросила я.

– Волшебная страна – это не географическая местность.Не только географическая. Когда Андаис ступила в наш новый холм, все должнобыло пойти по-прежнему, но этого не произошло.

– Мы решили, что это из-за третьего заклятия, накоторое нас вынудило пойти американское правительство, прежде чем позволилосюда переселиться, – сказал Рис. – Мы потеряли так много, что... –Он пожал плечами. – В общем, мы не так уж волновались из-за того, чтоситхен не ласкается к Андаис, как щенок.

– Она велела всем придворным заходить в ситхен поодному, а нас поставила следить, – продолжил Холод. – Она была готовауступить трон, если бы ситхен отреагировал на кого-то в большей степени, чем нанее.

– Моя тетушка соглашалась уступить трон любому сидхе,которого признает ситхен? – поразилась я.

– Трудно поверить, понимаю, – сказал Рис, –но она согласилась. Все думали, что последнее заклятие отняло у нее слишкоммного мощи, чтобы она могла по-прежнему нами править. А потом случилось самоехудшее.

– Ситхен не признал никого, – закончил Дойл.

– О'кей, я понимаю, насколько это скверно, но почему обэтом запрещено говорить?

– Принц Эссус не рассказывал тебе, как возникли разныедворы фейри? – спросил Дойл.

Я чуть не сказала – да, конечно, рассказывал. Но он нерассказывал.

– Я знаю, что когда-то было не два двора сидхе, Благойи Неблагой, а множество, и у всех были свои короли и королевы, как у гоблинов ислуа, но более независимые.