Книга Любовь и прочие неприятности - Киран Крамер

– Напротив, народ все воспринял более чем доброжелательно. Они не заметили?

– Как знать… Они всегда переживают, как отреагируют партнеры, волнуются…

– Что бы ни случилось, хуже не будет. Я больше не мог все скрывать. Так что ничто меня не пугает.

– Именно это я и хотела услышать. Сейчас позвоню родителям, успокою.

– Спасибо.

– И еще, Бун?..

– Да?

– Прости, что никогда не пыталась тебе помочь. Мама и папа были так зациклены на этой проблеме, что я боялась вмешиваться.

Бун почувствовал, что на сердце у него стало легче.

– Спасибо, Дебс.

– Есть и еще одна причина их столь болезненной реакции на все это.

– И что же это?

– Я почти уверена, что у нас дислексия передается по наследству, и, похоже, есть она и у мамы.

Мир Буна перевернулся, даже в глазах потемнело – хорошо, что участок дороги был безопасный.

– Ты шутишь?

– Нет. Неужели ты не замечал, что в ресторане заказ всегда делает отец?

– Я думал, что она просто полностью полагается на его вкус.

– А ты когда-нибудь видел ее с газетой? Или с книгой? Или с дамским журналом?

– Нет. Она всегда предпочитала смотреть телевизор: мыльные оперы или развлекательные шоу.

– Видишь? Даже поздравление на рождественских открытках всегда напечатано, а не написано от руки, как и адрес.

– Многие так делают, – заметил Бун.

– Знаю. Но мама всегда находит причину, чтобы не читать и не писать.

– Даже если у нее дислексия – думаешь, она признается в этом?

– Сомневаюсь. Думаю, ее мучит чувство вины.

– Об этом я никогда не думал. Так значит, вся их жалость… – Бун приготовился поделиться с Дебби самым сокровенным: в конце концов, она его родная сестра. – Может, они не столько пытались сделать из меня Ричарда, сколько переживали из-за того, что я унаследовал от мамы…

Продолжить он не смог.

– О, Бун, – проронила Дебби с горечью, – они никогда не хотели сделать из тебя Ричарда. Никогда!

– Но обращались со мной всегда так, чтобы именно это мне и казалось.

– Поверь. Я сама мать, и каждое дитя уникально.

– Они такие, эти маленькие сорванцы! – Бун улыбнулся, вспомнив своих четверых племянников: двух мальчиков и двух девочек, – старшему из которых двенадцать.

– Не бывает так, чтобы одного ребенка любили больше, чем другого. Даже когда я вымотана или кто-то из них вывел меня из себя, я люблю их всех и рада, что они у меня есть. Уверена, мама и папа чувствуют то же самое к нам с тобой.

– Спасибо. Жаль, что мы не поговорили на эту тему раньше.

– Знаешь, а ведь они едут к тебе, потому что ты игнорировал их звонки.

– Черт, только этого не хватало!

Дебби усмехнулась:

– Им пора бы уже научиться жить друг для друга.

– Скажи это им. Мне нужно забрать у них ключи, а то ездят ко мне как к себе домой. Я же не смел возражать, потому что чувствовал себя немного виноватым: ведь дед, минуя нашего отца, завещал этот дом мне. Да и ты, возможно, тоже хотела бы получить его.

– Папе он зачем с его-то собственностью? А я рада, что так получилось: иначе у меня не хватило бы духу покинуть Кетл-Ноб. А ты хотел бы жить где-нибудь в другом месте?

– Нет, – честно признался Бун. – Мне здесь нравится. И несмотря на все неприятности, которые произошли со мной в этом городе, мое место в Кетл-Нобе.

– Я так рада за тебя! Нам следует почаще общаться.

– Согласен.

Прежде чем прервать связь, они договорились встретиться в Шарлотте за ленчем на следующей неделе, а минутой позже Бун развернулся прямо перед указателем на дорогу к дому Сисси и поехал обратно. Сначала нужно разобраться с другой проблемой.

Родители уже подходили к дому, когда он подъехал. Бун остановился перед окнами и окликнул их:

Они обернулись, и Бун, выключив фары, вышел из машины.

– Вот и я. Вы хотели о чем-то поговорить?

– Да. – Фрэнк был так раздражен, что Бун видел, как он сжимает в свете фонаря кулаки. – Ты не отвечал на звонки.

Бекки Ли же, элегантно и модно одетая, с идеальным макияжем и прической волосок к волоску, выглядела спокойной и уверенной в себе, как обычно. Но так ли она себя чувствовала на самом деле?

Бун поднялся на крыльцо и плюхнулся в кресло-качалку.

– Иногда отвечать на звонки нет возможности. Эй, мам, может, присядешь?

– Пожалуй. – Она очень неохотно села в соседнее кресло.

– А ты, пап?

– Здесь холодно.

Порой Фрэнк был невыносимо упрям.

– Вы же прямо со стадиона, а значит, одеты тепло. В дом мы не пойдем.

– Почему? – удивлялся Фрэнк, но все же присел.

Бун похлопал отца по колену:

– Через минуту все узнаешь. Вы, наверное, приехали поговорить о том, что произошло после игры.

– Именно, – буркнул отец.

– Милый, мы очень волнуемся за тебя. – Бекки Ли заломила руки с переплетенными пальцами.

– И это пора прекращать. Разве вам самим так не будет лучше жить? Зачем переживать обо мне каждую минуту, если – вы и сами это видели – у меня все отлично?

Бекки Ли вздохнула.

– Мне бы очень хотелось думать, что так будет и дальше и что ты сможешь реализовать все свои планы.

– Конечно, смогу, во всяком случае попытаюсь.

Бун помолчал, что-то для себя решая, наконец спросил:

– А можно вопрос, что-то вот пришло в голову?

Фрэнк сидел, насупившись и скрестив руки на груди, Бекки Ли чуть покачивалась в кресле.

– Почему я не помню, чтобы вы читали мне в детстве книги?

Повисла зловещая тишина, которую Бун не стал нарушать, наконец отец проговорил:

– Я много работал, мама была занята делами по дому и благотворительностью.

– Но кто-то же читал! – возразил Бун. – Я не могу вспомнить кто, но мне нравилось. Голос был мужской, теплый, добрый. И я чувствовал себя счастливым, когда слушал его. Раз это был не ты, отец, то, значит, дед Фейбер?

Фрэнк покачал головой и посмотрел на жену.

– Это был Ричард, – дрожащим голосом проговорила Бекки Ли.

– Ричард… – прошептал Бун. Брат, которого, как ему казалось, он никогда не знал.

Пока он пытался осознать услышанное, Фрэнк взял руку Бекки Ли и успокаивающе накрыл своей большой ладонью.