Книга Театр тьмы - Татьяна Ван

«Ты должен сдаться. Иначе все станет куда хуже, чем есть на самом деле».

– Пап, что-то не так? – заметив, что Чарльз побледнел, спросил его сын. – Письма от поклонников?

Отец молчал. Он смотрел на клочок бумаги, где был написан приказ – а это был именно он, а не совет или просьба, – и не знал, как поднять на сына глаза. Именно в тот момент, когда Кристофер сказал, что его ожидает счастливое будущее с хорошей и воспитанной девушкой, Чарльз мог разрушить абсолютно все. Он мог разрушить жизнь собственного сына.

«Кассандра, дорогая моя, прости. Кажется, я не сдержал обещание. Я подвел тебя», – думал Чарльз.

Пелена ярости заволокла его взгляд. Буквы на бумаге расплылись и пустились в пляс, как черти.

– Пап, что такое? Что за письмо?

Не дожидаясь ответа отца, Кристофер выхватил листок из его дрожащих рук и прочитал послание.

– К-кто это н-написал? – спросил юноша дрожащим голосом.

– Я не знаю, – вздохнул Чарльз. – Но теперь нам нужно быть осторожными. Возможно, автор письма – человек из банды Брюса.

– Но ведь почти всех поймали, уже идет суд…

– Не всех. Остались трое, в том числе и сам Брюс.

Их взгляды встретились. Отец смотрел на сына, а сын – на отца. Их мир готовился разбиться вдребезги, и они понимали это без слов. А ведь они уже думали, что ограбление поезда больше никак их не коснется.

Кристофер сжег письмо в этот же день, даже не подозревая, что его написала Эмили Томпсон.

Но правда не заставила себя долго ждать. Через месяц она раскрылась. 4 апреля 1964 года Бейл-младший пришел домой к девушке и увидел под скатертью кухонного стола тетрадь с разработками плана. Пока он пролистывал рукопись, Эмили была в душе. А когда девушка вышла к актеру, он стоял у окна и беззаботно смотрел на улицу. Ни один мускул не дрогнул на лице Кристофера. Этот вечер они провели как обычно – тихо и спокойно, – но на следующее утро Бейл-младший сдался полиции, признавшись, что он грабитель того самого поезда.

До финального судебного заседания над участниками преступления оставалось девять дней.

6

Лондон, 2019 год

– В начале апреля я поздно приехал из театра домой и застал Кристофера на кухне. Сын сидел за столом и словно под гипнозом смотрел в одну точку. Когда он увидел меня в проеме кухни, сказал, что переезжает из нашего дома. «Намечается новая жизнь», – сказал сын. Сначала я подумал, что они съезжаются с Эмили; хотел спросить, не сделал ли он ей предложение руки и сердца, но… не успел. Кристофер встал из-за стола и, не говоря ни слова, ушел в свою комнату, дав понять, что разговор окончен. А на следующий день оказалось, что под «переездом» он подразумевал совсем не то, о чем подумал я. Пока я спал, сын ушел в полицию, чтобы признаться в ограблении, которого не совершал. Это была последняя ночь Кристофера в родном доме.

– Вы не заставляли сына сдаваться полиции… он сам так решил… – тихо произнесла я скорее себе, чем Чарльзу. Пока мужчина сидел, как восковая фигура, не знающая сожаления, я содрогалась после каждой произнесенной им фразы.

– Чарльз был дураком, – сам про себя сказал художественный руководитель.

Я искоса бросила на него взгляд. Мужчина казался еще более отстраненным, чем был до этого. Словно рассказывал не о себе, а о том, кого знал в прошлом. Он говорил о своей жизни так, будто наблюдал за ней со стороны, а не проживал ее. И если еще несколько минут назад я начала сочувствовать Чарльзу, то позже, глядя на него, поняла – передо мной сидит не художественный руководитель «Кассандры», не отец неказистого, но доброго мальчика Кристофера, не преданный муж, а убийца, поглощенный ненавистью. Демон театра «GRIM». Злой и беспощадный демон.

– Я был дураком, – исправился Чарльз. – Не заметил важной детали. Кристофер познакомился с Эмили в ноябре. Как раз в тот месяц «Кассандра» расцветала. Я должен был догадаться, что эта девушка непростая. Но Я в прошлом был неисправимым слепцом и пройдохой! Даже видел их вместе, но все равно ничего не понял!

Кажется, это случилось через несколько недель после анонимного письма. Я стоял у окна в кабинете, думал о том, зачем Брюс меня шантажирует – я не сомневался, что это он прислал ту гадкую бумажку. Только Рейнолдс знал, кто я такой. И вот я уже хотел продолжить работу, как из-за угла соседнего дома вышли Кристофер и Эмили. Сын юлил перед девушкой, постоянно касался ее, обнимал. Я улыбнулся, глядя на него. Он был так влюблен. От такой картины я расчувствовался и у меня на глазах выступили слезы. Я никогда не видел Кристофера таким счастливым. Даже несмотря на анонимное письмо, он вел себя легко и свободно. Его ничего не беспокоило. Я долго рассматривал сына, а потом переключился на Эмили. Девушка отвечала ему на знаки внимания, смеялась, но что-то в ней было не так. Она шла очень осторожно и время от времени оглядывалась по сторонам, словно пытаясь понять – не следят ли за ней. Но я не придал этой ее странности должного значения. Все мои мысли занимал Брюс. Я ждал ножа в спину от него, а не от особы, вокруг которой бегал мой сын.

Мужчина вдруг засмеялся. Его лицо стало омерзительно.

– Уверен, что и Кристофер поразился, когда узнал, что его ненаглядная Эмили не та, за кого себя выдавала. Она лгала ему, пыталась выведать имя шестнадцатого грабителя. Только позже я понял, что с каждым днем она была все ближе и ближе к разгадке тайны. Она дышала в затылок.

– Дышала вам в затылок? Но как же ваше алиби? Бармен и таксист заверили Эмили, что вы были сильно пьяны в ночь на 8 августа и не могли быть шестнадцатым грабителем. Она поверила в это.

– Сара, сразу видно, что ты не знаешь самых базовых законов жизни. Кто ищет – тот всегда найдет. Но не переживай – раньше я тоже этого не знал. Как и того, что виновный всегда будет наказан. Как бы он ни прятался, суд вынесет ему приговор.

Глаза Чарльза Бейла сверкнули. Я сглотнула слюну и перевела взгляд на циферблат. Часы показывали без пятнадцати минут семь.

– Рано или поздно Эмили бы поняла, кто настоящий преступник. Даже сын не обвел ее вокруг пальца необдуманным поступком. Сдаться полиции вместо отца… Да как он вообще мог!

– Он вас любил, – сказала я. – Жаль, что вы этого так и не поняли. Он хотел спасти вас и театр, который подавал надежды. Он пожертвовал собой ради вашего будущего.

– «Кассандра» стала «GRIM», а я существую.

– Я не об этом. Он хотел, чтобы вы жили, а вы…

– А я умер, – как гиена засмеялся Чарльз. – Неувязочка, правда? И еще…

Мужчина пристально посмотрел на меня, а в его глазах появились языки пламени.

– По официальным данным, я скончался от сердечного приступа. Об этом же написали газетчики. К счастью или нет, но, получив в лапы эту новость, они даже не стали в ней разбираться. Не стали выяснять, что поспособствовало этому сердечному приступу. Они поверили, что бывший актер и руководитель театра просто сдулся. Переработал. Даже про сына не выяснили. Неужели наша жизнь была им так неинтересна? – Чарльз ухмыльнулся, а огонь продолжал разгораться в его зрачках. – При жизни я был мягкосердечным и слишком уж добрым. Сидел тише воды и ниже травы. Вот ни капельки не вру. Сам ангел. Такие, как я, чаще умирают от разрыва сердца, чем от рака. Наверно поэтому ни у кого не возникло вопросов, почему на сорок первом году жизни скончался здоровый мужчина. Ну уж извините, я не суперзвезда. Не Джон Леннон.