Книга Театр тьмы - Татьяна Ван

Я посмотрела на Чарльза и с грустью отметила, что как бы то ни было, при жизни он горевал о сыне и думал, что убил его собственными руками. Я уже не собиралась спрашивать, сбежал ли Кристофер из тюрьмы во время пожара или нет – посмотрев на Бейла, ответ был очевиден. Нет, он остался там.

«Но почему в театре везде огонь? Если в пожаре погиб сын Чарльза, а не сам Чарльз, почему «GRIM» олицетворяет эту стихию?»

– Сейчас узнаешь, – будто снова прочитав мои мысли, сладким голосом произнес художественный руководитель.

На тот момент я думала, меня уже ничем не удивишь. Но, как оказалось, все, о чем рассказал Бейл до этого, – обыденность. Все самое жуткое поджидало меня в конце.

7

Лондон, 1964 год

У Кристофера была привычка – несмотря на то, во сколько он ложился спать, просыпался всегда рано утром. Варил кофе, брал книгу, садился на подоконник и проводил несколько безмятежных часов за чтением. Это успокаивало его, а вместе с тем придавало сил на грядущий день. Слова великих мыслителей прошлого крутились у него в голове, идеи разрывали нутро. Книги помогали покинуть реальность, которую после смерти брата-близнеца Кристофер выносил с трудом.

– Я не хочу тратить время на сон, – как-то раз сказал молодой человек отцу, когда тот спросил, почему сын так безответственно относится к своему здоровью.

– Не понимаю, как ты вообще держишься на ногах, – буркнул Бейл-старший. – Такие нагрузки!

– Нагрузки? – Кристофер по-доброму засмеялся и снова уткнулся в книгу, словно разговаривал с ней, а не с отцом. – Мне не нужно учить тексты, как остальным актерам. Силы при мне. Их вполне хватает на роли, что у меня есть. Зато литература помогает ставить спектакли. Спасибо, кстати, что доверяешь мне и даешь право режиссировать некоторые постановки. А поскольку и тут я только помогаю тебе, опять-таки не истязаю свой организм.

После этого разговора Чарльз больше не лез в жизнь сына, давая тому право самому распоряжаться временем. Поначалу это давалось с трудом. Как и любому родителю, Бейлу хотелось во всем контролировать чадо. Но мужчина вовремя понял, что тот вправе сам решать, как распоряжаться своей головой.

Но утром после странного разговора на кухне Чарльз не застал сына за его привычной рутиной. Кофейник оставался нетронутым, книга не лежала на подоконнике, а Кристофера и вовсе не было дома. Зайдя в его комнату, директор «Кассандры» не обнаружил никаких записок и посланий. Сын ушел, ничего не сказав.

– Вот еще, – хохотнул мужчина, – возомнил себя взрослым.

Ночной разговор с сыном не заставил Чарльза тревожиться. Он считал, что Кристофер по уши погряз в любви и поэтому начал вести себя иначе. До этого он всегда сообщал о планах, но вот встретил девушку, и все, родительские цепи начали сдавливать шею. Парню захотелось свободы.

Именно так думал Бейл весь день на работе. Вокруг него кружили актеры, и Чарльз с радостью отдавал им все внимание. Мужчина даже мысли не допускал о том, что в минуту, когда он говорил актрисе, как она должна падать в обморок, его сын сидел в полицейском участке недалеко от театра и называл себя преступником. Он ведь не знал, что за несколько часов до странной ночной беседы на кухне Кристофер читал дневниковые записи Эмили Томпсон и поражался своей наивности и глупости.

Но вскоре в кабинете Бейла раздался телефонный звонок. Резкая трель разлилась по кабинету, и Чарльз от неожиданности выронил документы, которые убирал на полку шкафа. Раньше мужчина никогда не пугался звонков, но после анонимного письма буквально каждая мелочь заставляла его хвататься за сердце.

Трель пробралась под кожу и мясо, неприятно щекоча нервы.

– Алло? – Чарльз поднял трубку, сжав ее пальцами до белых костяшек. – Алло, я вас слушаю. Кто это?

На другом конце провода послышалось шуршание, потом звонивший закашлялся. Сухим, прокуренным кашлем. Чарльз сильнее сжал трубку. Его сердцебиение участилось, а предчувствие подсказало, что сейчас случится что-то, что в корне изменит его жизнь.

– Алло, – просипел голос из телефонной трубки.

– С кем я разговариваю? – сдвинув брови к переносице, спросил Чарльз. Он стоял у рабочего места, но сесть не мог. Все его тело как зацементировали. За последний месяц он научился говорить по телефону стоя. Нервы сдавали.

– Меня зовут мистер Кей. Старший сержант полиции на Грейсчерч, – пробасил мужчина. – У меня есть для вас новость.

– Какая?! – против воли выкрикнул в трубку Бейл.

– Вы уже в курсе? – сержант растерялся. Он не понял эмоциональности руководителя театра и на секунду подумал, что тот уже знает последние новости. – Впрочем, не важно. Ваш сын Кристофер сегодня пришел к нам в отделение и сказал, что был в числе грабителей почтового поезда. Нам пришлось его задержать. Парень уже совершеннолетний, но все же я решил предупредить вас о случившемся.

– Почтового поезда? – переспросил Чарльз, думая, что ослышался. Телефонный разговор начал казаться дешевым фарсом.

– Да. Если вы не помните, 8 августа прош…

– Я помню, – оборвал сержанта Чарльз, – я все прекрасно помню. То есть… мой сын сказал, что он ограбил его?

– Предлагаю обсудить все при личной встрече, – сказал мистер Кей и снова закашлялся. – Прошу прощения. Так вот, приходите сегодня к нам. Кристофера заберут в тюремный изолятор вечером и лучше поговорить с ним сейчас. Вам удобно подъехать?

– Удобно.

Чарльз положил трубку и медленно опустился в кресло. Он просидел, глядя в одну точку, около двух минут. За это время его лицо приобрело цвет белой извести, а сердце сжалось так сильно, что мужчине было больно вздохнуть. Поэтому он почти не дышал. Его грудная клетка опускалась и поднималась со страшными промежутками.

Потирая пальцем висок, Чарльз поднялся с кресла и огляделся по сторонам в поисках своего пальто, цилиндра и трости. Он привык ходить при всем параде. Но на этот раз образ зажиточного англичанина казался вычурным, позорным. Прийти в таком в полицию, где задержали его сына…

Бейл накинул пальто и вышел из кабинета. Трость и цилиндр остались нетронуты.

До встречи с сыном Чарльз остался наедине с сержантом. Первые минут десять мистер Кей приносил свои соболезнования, думая, что телефонным звонком шокировал Бейла: по версии Кристофера, его отец не был в курсе его поступка. А потом сержант рассказал о плане инспектора Хаммилтона – смягчить преступление и, соответственно, срок ареста. Бейл не понял, к чему такая сердечность, но мистер Кей заверил, что Райан Хаммилтон решил пойти навстречу искусству: «повесить» на Кристофера хулиганство с поножовщиной. За это суд не дал бы ему больше года. Заманчивое предложение. Тем более все СМИ писали, что остальных грабителей поезда суд планировал посадить в тюрьму на двадцать-тридцать лет. Один год против тридцати. Да кто тут вообще будет думать, что лучше?