Книга Украденный сон - Александра Маринина

– Дело-то, Виктор Алексеевич, тухлое, это же было яснос самого начала. Пьющая неуравновешенная девица, у которой крыша поехала, моглауйти из дома с кем угодно и куда угодно, и концов тут не найдешь. А Настя себяпереоценила, вцепилась в свои заумные версии, потратила столько сил, а врезультате получила нервный срыв и дырку от бублика. Я ее понимаю, первоесамостоятельное дело, конечно, хочется, чтобы оно оказалось каким-нибудьзаковыристым, с мафиозной подоплекой. Но давайте не забывать, что, несмотря нарост организованной преступности, половина убийств, если не больше, все равноостается «бытовухой». Ревность, месть, деньги, зависть, семейные скандалы –одним словом, простые человеческие чувства.

И никакой мафии там даже близко не лежит. Настя не хотела сэтим смириться, ей нужно было громкое убийство, она принялась придумыватьверсии одна заумнее другой и на их проверку израсходовала все силы и время.

– Нет, Володя, не верю, что все так просто, – покачалголовой Гордеев. – Мы с тобой знаем ее не один год, хватка у нее мертвая,Настасья никогда рук не опускает. Да, она может разнервничаться и заболеть, ноона не отступит. Умирать будет – сцепит зубы, но дело сделает. Нет, не верю.Нечисто здесь, сынок, я чувствую. Надо с ней что-то делать. Вот выздоровеетона, выйдет на работу, и я доложу по команде, пусть назначают служебноерасследование. Буду настаивать, чтобы ее уволили из органов. Хоть я ее люблю,как и каждого из вас, но предательства и трусости терпеть не стану.

«Все, Стасенька, сдал я тебя с потрохами. Поглядим теперь,какой у нас Ларцев, кровожадный или добрый. Увольнять тебя он, конечно, непозволит, ему это служебное расследование ни к чему. Сейчас он должен из себякорчить благородного и будет мне советовать перевести тебя с оперативной работыкуда-нибудь в тихое место. Интересно, какую должность он для тебя присмотрел?Вроде ему полегче стало, он понял, какой линии ему надо придерживаться. Сейчася его совсем успокою, пусть дух переведет перед последним ударом, а уж потом…Или пан, или пропал. Ох, Стасенька, деточка, знала бы ты, как мне сейчасбольно, сердце разрывается.

Жалко Володьку, дороже дочери у него никого нет на свете.Ведь по святому бью, будь я проклят!»

– Ну зачем вы так, Виктор Алексеевич, сразу уж иувольнять. Не надо девчонке жизнь ломать. Вы правы, для оперативной работы онане годится, слабовата в коленках. Но она не может быть нечестной, я вамручаюсь, голову готов прозакладывать. Самое милое дело – перевести ее в Штаб, винформационно-аналитическое управление, пусть там свои любимые цифрыскладывает. Там от нее пользы больше будет, да и работа спокойная, без нервныхперегрузок.

– Не знаю, не знаю.

Гордеев поднялся с кресла и принялся медленно ходить покабинету. Для его подчиненных это было верным признаком, что начальникнаходится в процессе принятия сложного решения. Он остановится только тогда,когда решение будет принято.

– С этим надо как следует разобраться. До истечениядвухмесячного срока еще есть время, так что закрывать вопрос рано. Я сам этимзаймусь. Или поручу кому-нибудь. Да вот хоть тебе, ты это дело начинал, тебе икарты в руки.

– Конечно, Виктор Алексеевич. Если в деле Ереминойчто-то есть, я докопаюсь, а нет – так нет. Хотя я уверен, что убийствобанальное.

Гордеев посмотрел на часы. С момента появления Ларцевапрошло полчаса. Полковнику удалось уложиться в срок, 6 котором он договорился сЖереховым. Он начал произносить какие-то общие необязательные фразы, когдарезко распахнулась дверь.

– Виктор Алексеевич, у нас ЧП. В кабинете ПавлаВасильевича убит капитан Морозов!

Когда от толпы людей, сгрудившихся возле кабинета Жерехова,отделился майор Ларцев и направился к выходу, два человека, сидящих в машине вовнутреннем дворе здания ГУВД, получили сигнал «приготовиться». Держась напочтительном расстоянии, они проследовали за объектом до станции метро,сократили дистанцию на эскалаторе, сели вместе с ним в поезд. Ларцев вышел изметро неподалеку от своего дома, купил в киоске пачку сигарет, прошел немноговперед до сквера, сел на лавку и закурил.

Наблюдающие получили задание проследить, не попытается лиЛарцев с кем-нибудь связаться. В пути следования он несколько раз задевалпрохожих и пассажиров и коротко извинялся, и было нелегко понять, не являлосьли это условным контактом. По телефону он не звонил, никуда не заходил и ни скем не разговаривал. Просто сидел на лавочке и курил.

Наблюдающие купили по паре горячих чебуреков и задумчивожевали их, не сводя глаз с неподвижной фигуры в сквере.

Майор Ларцев купил в четвертом по счету от метро киоскепачку сигарет «Давыдофф», подав тем самым условный сигнал о необходимостисрочной связи, и стал наблюдать за киоском.

Он вовсе не имел намерения вступать в контакт с теми, ктоего шантажировал. Убийство Морозова ошеломило его. Ведь Анастасия сделала все,как они хотели, почему же они нарушили обещание? Почему убили Морозова?

Выходит, верить им нельзя и все их слова о том, что Надябудет возвращена немедленно, как только уляжется волна и опасность минует,могут оказаться ложью. Может быть, девочки уже нет в живых? Он не имеет праваждать, он должен найти их и сам спасти своего ребенка. Больше никакихпереговоров и обещаний, на них полагаться, как выяснилось, нельзя. Надопроследить, кто снимет сигнал, и взять его за горло. Так, по цепочке, можнодойти до Главного, а уж у него он вырвет свою дочь, даже если придется егоубить.

Ларцев внимательно смотрел в сторону киосков, но ничегоинтересного пока не происходило. Сам продавец никуда не выходил, продавцы изсоседних киосков – тоже. Надежда была на то, что сигнал должен снять кто-то изпостоянно находящихся в торговой зоне, то есть продавец, который и долженвыйти, чтобы позвонить и сообщить о подаче сигнала. В случае, если этимчеловеком оказывался не продавец, а покупатель, которому продавец простосообщает, что Ларцев купил пачку сигарет «Давыдофф», вся затея теряет смысл.Отследить покупателей он не сможет. Но все-таки надежда была… Он мерз на мокройхолодной лавке, наблюдал за киосками и думал о Наде. Как она там? Кормят ли ее?Не заболела ли?

Мысли его плавно перетекли на то, что шантажировавшие еголюди обладали практически всей мыслимой информацией о девочке: куда и когда онаходит, когда и чем болеет, какие отметки получает, с кем дружит. За Надейследили постоянно, но информация была такая, которую не всегда можно получитьобыкновенным наружным наблюдением. Казалось, этих людей информируют и учителя,и врачи из поликлиники, и родители ее подружек. Хотя Ларцев понимал, что этогопросто не может быть. Как же это у них получается?

Внезапно он напрягся. Эта женщина. Лет за 40, крепкая,полноватая, с простым лицом, незамысловатая и слегка небрежная одежда, гладкиерусые волосы, в которых заметна седина, стянуты на затылке простой резинкой.

Он в последние полтора года видел ее на каждом родительскомсобрании.