Книга Такая работа - Сергей Демьянов

— Как тебя зовут? — спросил я. — Отвечай.

— Катарина, — сказала она, уставившись в потолок.

Мешок шевелился и шуршал, но лицо оставалось спокойным и неподвижным. Ноги и руки у нее конвульсивно дергались — тело еще не понимало, что с ним произошло. Так бывает, когда поднимаешь кого-то с обширными повреждениями.

— Ты помнишь, что с тобой произошло?

— Я умерла, — ответила она равнодушно.

— Почему ты умерла?

— Меня разрезали и вынули органы, без которых трудно жить дальше. — Она на мгновение задумалась и добавила: — И украли кровь.

«Украли»? Не думаю, что кто-то кроме вампира мог бы описать это так. Боль стала почти переносимой — или, может быть, я просто перестал воспринимать ее слишком остро. Быть живым человеком удобнее, чем мертвым. У живых — гибкая психика, позволяющая не чувствовать вещей, несовместимых с жизнью.

Цыбулин прекратил выдирать у меня свою руку. Собрался. И, кажется, успокоился. Нужно будет сказать ему потом, что он хорошо держался.

Катарина сейчас была — сплошной комок боли и страха.

Я вполне мог избавить его от необходимости проживать эту боль вместе с ней. Без этого можно было обойтись. Но я этого не сделал. Значило ли это, что я злой колдун вроде Ника?

Я не знал.

— Посмотри на меня, — сказал я. — Как это произошло?

Катарина уставилась на меня. Взгляд у нее был как заброшенный тоннель, пустой и гулкий. И тьма, заполнявшая ее, вошла в меня.

У меня случалось такое с живыми людьми, но раньше я не задумывался о том, что у мертвых тоже бывают свои шрамы. Есть вещи, которые не оставляют тебя даже после того, как ты умрешь.

А еще с живыми людьми это никогда не было так, как будто ты плывешь среди темных волн, которые вздергивает вокруг тебя ветер. Захлебываешься, суматошно молотя руками, ловишь ртом воздух пополам с соленой жидкостью, не зная, что у тебя на губах — морская вода или кровь.

И тонешь во тьме, забывая о том, кто ты есть.

У него была машина «жигули», длинные белесые волосы и фотоаппарат со съемной вспышкой.

Он сказал, что это необходимо для искусства. Она же такая талантливая, такая раскованная девочка. Эта роль — главная роль в фильме! — просто создана для нее. Нужно только доказать это.

«Думай об этом, как о конфете», — сказал он, расстегивая ширинку и вываливая из нее что-то красное и пахнущее рыбой.

«Тебе понравилось? Тебе ведь понравилось, маленькая сладкая шлюшка?» — спросил он, когда все закончилось. Она точно знала, что останется здесь, в лесу за МКАДом, если ответит неправильно. Есть причина, по которой некоторые девочки, с которыми это происходит, никогда не возвращаются домой. Они говорят: «Я всем расскажу, я пойду в милицию, и ты пожалеешь об этом, сволочь». Если у тебя не вышло отбиться чуть раньше, ты не в том положении, чтобы угрожать. Это ты была легкомысленной и глупой. Это ты дала ему повод думать, что он может так обойтись с тобой. И это ты так хотела попасть в кино, что села к нему в машину одна и позволила отвезти тебя на пленэр. И кто виноват, что теперь ты — шлюха?

Вспомни, он ударил тебя только потом, когда ты не захотела раздвинуть ноги. А до этого ты сама… Ты же сама…

Для искусства.

Она наверняка бы пережила кровь, текущую по ногам, но у него в багажнике была лопата. И теперь ей казалось совершенно естественным, что он прихватил ее на тестовые съемки. Мало ли, пригодится.

«Да, — сказала она. — Мне понравилось».

Ей было тринадцать, и назавтра ей нужно было в школу.

Она носила это в себе потом, как носят в ноге кусочек стекла, который так и не смогли обнаружить в травмпункте. Не больно. Ни хрена не больно обычно, только иногда простреливает от подъема ступни до бедра. И еще очень редко ты просыпаешься ночью, чувствуя, как он медленно поднимается вверх. Он ползет по кровеносным сосудам к сердцу, чтобы убить тебя.

Когда клыкастый монстр предложил ей возможность стать сильной и отомстить, ей уже было все равно, чем за это придется заплатить.

Она выследила его и пришла к нему ночью. Он был слаб. Найти его оказалось нетрудно, а войти к нему в дом — и того легче. Он открыл дверь, уверенный, что сам дал ей адрес.

Стариковская кровь была вялой и вонючей. Ее чуть не стошнило ею прямо на дырявый ковер. Она могла зачаровать его, чтобы он не боялся. Вместо этого она просто лишила его возможности двигаться и вцепилась в открытое горло. На дне его глаз дрожал страх — тонкая, блестящая пленочка.

Ей казалось, что, когда он умрет, она снова почувствует себя в безопасности, но этого не случилось.

Я пришел в себя под каталкой. У меня ломило виски и горло драло так, словно я умудрился где-то подцепить ангину, сам того не заметив.

Воздух выходил из меня с хрипами, пробулькивал через горло, но меня так и не вывернуло. В отличие от полковника, успевшего выдернуть у меня свою руку и отойти к дальней стене. Он торопливо вытирал лицо бумажными салфетками.

Ничего, бывает и хуже. Во всяком случае, мы оба смогли увидеть, кто убил Катарину. Потом, когда продрались через шрам, с которым ей так и не удалось справиться, хотя она очень старалась. После обращения Катарина обрела власть и теперь могла не церемониться с теми, в ком можно было разглядеть тень того парня из «жигулей».

Именно это привело ее к смерти.

Впрочем, «увидеть» — это слишком мягкое слово. Правая ладонь полковника Цыбулина никак не могла отлипнуть от солнечного сплетения.

От той точки, куда Ник воткнул черный ритуальный кинжал. Это оказалось совсем не так больно, как думала Катарина.

Но когда она умерла — вот это оказалось по-настоящему плохо.

Катарина была немертвой лет восемь или около того. Совсем недолго, по вампирским меркам. Никто не предупреждал ее, что смерть может здорово отличаться от небытия. Некоторые уверены, что вампиры должны разбираться в смерти гораздо лучше нормальных людей, но это не так. Они знают способы оттянуть момент встречи с ней, но это не значит, что они хорошо с ней знакомы.

Она прошла по его следам до самых дверей квартиры и долго скользила вдоль защитного периметра, выискивая щель. Не думаю, что ей удалось бы что-нибудь сделать, даже если бы она проникла внутрь, но ненависть и желание отомстить заставляли ее действовать. Мы теперь, наверное, даже карту могли бы нарисовать.

Похоже, мне сегодня было чем гордиться.

Чего я до сих пор не понимал, так это того, зачем Нику кровосос понадобился. И это здорово меня беспокоило. Нет таких ритуалов, для проведения которых был бы нужен немертвый. Во всяком случае, я о таких ничего не слышал.

Терпеть не могу сюрпризы.

— Возьмите салфетку, — бесцветным голосом сказал Цыбулин.