Книга Голубая роза - Яна Темиз

Это неожиданное упоминание Айше, да еще в таком сомнительном контексте привело Кемаля в замешательство. Конечно, он ничем не выдал своих чувств, лицо его по-прежнему выражало лишь вежливый почтительный интерес к словам собеседника, но внутри него моментально возникли и заспорили два противоположных желания. Ему захотелось прервать старика, остановить поток его речи, чтобы он, не дай бог, не сказал о ней ничего не то что плохого, а даже просто двусмысленного или пошлого. Или слишком откровенного – чего Кемаль еще не знает. Но в то же время остановить господина Орхана было выше его сил: он хотел говорить и слушать об Айше, а не о какой-то Фатош, передвижениями и связями которой ему следовало бы интересоваться.

Внутренний компромисс был быстро достигнут: нельзя перебивать свидетеля, пусть выговорится, пусть расслабится, пусть говорит о том, что его волнует, это азы работы сыщика. Даже если речь идет об Айше…

– …и этот стиль у нее очень точный и сексуальный, – продолжал какую-то свою мысль новоявленный Казанова, – эти очки, и прическа строгая, и никаких мини и декольте, и минимум косметики, и никакой бижутерии. Может показаться, что если ее одеть как Фатош – поярче, понаряднее, позавлекательней, да очки заменить на линзы, да причесать или постричь модно, ах какая будет женщина! Но нет! – старик энергично потряс указательным пальцем. – Ничего не будет, весь эффект пропадет. Она сама это прекрасно чувствует, вот и играет этакую интеллектуалку среднего возраста.

«Она не играет, она такая и есть», – хотел возразить Кемаль, но промолчал.

Обсуждать Айше с этим любителем и знатоком бриллиантов и женщин? Нет, лучше не надо.

– …этот ее доктор. Что он понимает? Больше года не мог предложение ей сделать! Думал, она и так его, нечего и беспокоиться. Кто такому красавцу откажет? А она не так проста. Он же ее не ценит, как она того стоит. Вот она и ускользнула. Кольцо-то он ей подарил приличное, но ее этим не купишь. Она и думать-то про этот камень забыла. Вспомнит – вернет, вот увидите. Вы много знаете женщин, которые про такой алмаз на собственном пальце забудут? Знаете, сколько в нем карат? А ей все равно. Доктора она уж месяца два как только терпит, привыкла к его визитам, вроде так и надо.

– Откуда вы знаете такие подробности? – рискнул Кемаль. Надо же знать: фантазии это или нет? И для дела важно: как это может быть, что старик, никуда не выходящий из дома, так информирован. – От Фатош, наверное?

– Ха-ха! – с довольным видом усмехнулся господин Орхан. – Ваш вопрос мне льстит. Приятно удивить полицейского всеведением. Я же вам говорил: я разбираюсь в женщинах, а вы не поверили. Вы подойдите сюда, ко мне, и гляньте: стоянка, дорожка, сквер – все как на ладони. Я сижу и наблюдаю. Я вижу, кто с кем выходит и входит, как женщина садится в машину, как мужчина и женщина идут рядом – да я вам по их походке скажу, любовники они или нет. Я опытный и, можно сказать, профессиональный наблюдатель. Или вы мне не верите? А ваш интерес к Айше кто заметил? А? Вот то-то же. Вы, молодежь, думаете, старики ничего не соображают. Вы вчера с ней приехали, уже темно было, а я все, что мне интересно, увидел.

– Так вы, получается, можете мне все рассказать о передвижениях ваших соседей во вторник, – с энтузиазмом, маскирующим его неловкость от излишней проницательности старика, заговорил Кемаль. – Это же замечательно! А я-то искал свидетеля! Вам же цены нет. Расскажете мне, кто, куда, когда и с кем?

– Вот насчет «когда» придется вас разочаровать: на часы я смотрю редко. Но за последовательность событий, пожалуй, могу поручиться. Если речь идет только о вторнике. Обычно-то я наблюдаю всякие нюансы: как, например, Мехмет (знаете его? с третьего этажа) машет рукой жене, когда уезжает на работу. Это же спектакль! Театр одного актера! Он из дома выходит, словно на свободу из клетки вырывается, но должен остановиться и помахать рукой жене – так у них заведено. И он честно старается сделать это как можно сердечнее. Но мне кажется, в душе он чертыхается и посылает свою жену куда подальше. Да, кстати, вот вам пример: его жена, Сибел – вы ее видели?

Кемаль кивнул. Старик опять попал на интересующую его тему. Ладно, пусть говорит, потом будет нетрудно вернуть его к описанию вторника.

– …и умная, и приятная, и за собой следит. А чего-то в ней нет. Шарма какого-то.

– Насколько я понял, чего в ней нет, так это недостатков, – заметил Кемаль, чтобы превратить разговор в диалог.

– О, браво, юноша! Вы делаете успехи. Раскроете убийство, заходите попить кофе и поболтать. Но давайте переходить к делу. Вы не думайте, я еще не впал в старческий маразм и не забыл, что вас интересует. Итак, вторник. Фатош уехала, я действительно проследил, что ее машина скрылась, и какое-то время на всякий случай смотрел на дорогу: вдруг она забыла косметичку, или права, или еще что-нибудь. Потом я стал следить за нашей дорожкой, а на машины внимания не обращал. Я решил, что моя шантажистка наверняка не оставит машину на нашей стоянке – чтобы никто не заметил номера. Но по дорожке-то она должна была пройти! Мне хотелось ее увидеть заранее, понять, какая она, какого возраста, как одета. И не встречались ли мы раньше.

– А ведь вы могли заметить, как та – наша, убитая – девушка шла в соседний дом! – вдруг понял Кемаль. – Неужели вы не обратили на нее внимания? И кто-то шел в тот дом вместе с ней, или чуть раньше, или чуть позже. Вспомните, – чуть ли не взмолился он.

– Молодой человек, – строго остановил его господин Орхан, – вы имеете дело не с идиотом. Если бы я видел это – неужели стал бы морочить вам голову разговорами о женских прелестях? Подойдите-ка сюда. Сюда, сюда, ближе.

Кемаль встал с кресла и подошел почти вплотную к сложному механическому сооружению, на котором сидел – нет, скорее, восседал! – старик.

– Чтобы видеть сквер и нашу дорожку, я поворачиваю кресло вот так, – он показал, – и из этого положения я никак не могу видеть и ту дорожку, что ведет к соседнему дому. Зачем она мне? Теоретически рассуждая, я мог бы вот этак повернуть голову (голова-то у меня во всех отношениях хорошо работает, хе-хе!), но я этого не делал. Если бы я хотел наблюдать за той дорожкой и тем домом, я бы повернул свою машину вот так, – он нажал на рычаг и развернул кресло. – Иногда я это делаю. Туда много народу ходит квартиры смотреть, а я люблю наблюдать за родом человеческим. Но не во вторник. Во вторник у меня была вполне определенная задача. Но никто не проходил.

– Что, так-таки вообще никто? – усомнился Кемаль. Он знал, что так не бывает. Не может ни одной живой души не появиться в жилом квартале в нормальный весенний день.

– Ну, дети играли, это же нас не касается, правильно? Мерием гуляла с кошкой, прошлась туда-сюда. Сибел вывозила ребенка – сразу после того, как ее средняя дочь уехала в автобусе. Она еще плакала чего-то, наверно, в школу не хотела. А больше никто. Да, Берна пробежала куда-то, я подумал, что она аптеку на обед закрыла, и посмотрел, сколько времени. Было полвторого. Вскоре я ждать перестал: я же сказал ей – не позже двух! Решил: если заявится не вовремя, не пущу. Пусть знает, каково иметь дело с серьезными людьми.