Книга Перелетные свиньи - Пэлем Грэнвил Вудхауз

Однако прежде чем ее принять, ее надо иметь, а чувствительному сэру Грегори не хотелось идти в аптеку. Он боялся удивленного взгляда и подавленного (а то и не подавленного) смешка.

Что же делать?

– Ха! – воскликнул сэр Грегори во внезапном озарении и вызвал Бинстеда.

О дворецком мы уже слышали – именно он воспламенил посетителей «Герба», предложив пять против одного, когда речь зашла о свиньях. Мы слышали о нем, и тем интересней будет его увидеть.

Однако, взглянув на него, мы разочаруемся. Бинстед был из тех незрелых, но дерзких людей, которые, в сущности, и не дворецкие, а увенчанные славой лакеи. Размеренную величавость Биджа он заменял прытью и наглостью. Если мы скажем, что он нередко перекидывался в карты с Джорджем Сирилом, мало того – позволял таким отбросам называть себя «Бинс», вам станет ясно все.

– Сэр? – сказал этот дерзкий выскочка.

Хозяин его покашлял. Даже сейчас ему было нелегко.

– Э, Бинстед… – начал он. – Вы слышали про «Грацию»?

– Нет, сэр.

– Такое лекарство. Врачи рекомендуют. Моя троюродная сестра… из хемпширских Уилберфорсов… просила ей купить. Позвоните Булстроду, закажите полдюжины банок.

– Слушаюсь, сэр.

– Больших, – прибавил сэр Грегори.

4

Достопочтенный Галахад Трипвуд был озабочен, вставая из-за чайного стола, и не повеселел, когда шел по коридору к комнате Биджа. Борьба воль кончилась вничью. Если говорить с сестрой, как строгий дядюшка, всегда может случиться, что она заговорит, как строгая тетушка. Так и случилось, а потому Галли решил потолковать с самым умным из дворецких Шропшира.

Однако он нашел только Пенни. Написав письмо, она шла к своему лучшему другу. Младшая дочь Доналдсона Собачья Радость сразу по приезде нашла родственную душу в Себастьяне Бидже.

Поджидая его, она пыталась подружиться со снегирем, который жил в клетке на столе. Пока что это ей не удалось.

– А, Галли! – сказала она. – Что говорят снегирям?

– «Здравствуй, снегирь», должно быть.

– Нет, чтобы он засвиристел.

– Чего не знаю, того не знаю. Но мне не до снегирей, хоть бы они и свиристели. Где Бидж?

– Уехал на станцию. Шофер его подвез.

– А, тьфу! Что ему там нужно?

– Почему вы сердитесь? Имеет он право развлечься!

– Нет, он на посту.

– А что такое?

– Свинья.

– При чем тут свинья?

– Да, вы же не слышали. Ушли писать это ваше письмо… Дейлу? Хейлу? Гейлу?

– Вейлу!

– Вот именно.

– Из ломширских{6} Вейлов. Для вас он Джерри. Так что же?

– Явился Кларенс, разбитый, как шхуна «Геспер».{7} Он только что беседовал с этим извергом – с сэром Грегори.

– А, который ходит босой! Кто он, кстати?

– Неужели вы не знаете?

– Я иностранка.

– Лучше я начну сначала.

– Пожалуйста.

Рассказывал Галли хорошо и подробно. Когда он дошел до Королевы и начал повесть о том, как, словно партизаны, будут они защищать не только упования лорда Эмсворта, но и денежные интересы Биджа, Пенни возмутилась:

– Ничего себе фрукт, этот Парслоу.

– Фрукт и овощ. Всегда таким был. Напомните, чтобы я вам рассказал про мою собаку Кнута. Но это еще не самое худшее. Вы знаете Монику?

– Простите?

– Гуляя по садам и угодьям, не встречали ли вы девицу в штанах, похожую на боксера? Моника Симмонс. Кларенс доверил ей высокую честь, уход за Императрицей. До недавней поры этим занимался гномовидный, но умелый тип по фамилии Потт. Однако он выиграл в спортивную лотерею и ушел в отставку, а моя сестра Конни заставила Кларенса взять эту Монику. Когда появилась свинья Королева, мы решили, что нельзя вручать судьбу Императрицы какой-то дилетантке. Кларенс боится говорить с Конни, пошел я.

– И что же?

– Ничего. Уперлась, замкнула слух – одно слово, глухой аспид.{8}

– Почему?

– А потому, что Конни держит эту Монику, чтобы кое-кому угодить.

– Не Парслоу?

– Именно Парслоу. Моника – его кузина.

– Ой!

– Иначе не скажешь, «ой!». Казалось бы, хватит того, что Парслоу плетет интриги. Но уж его кузина в нашей цитадели… Резидент врага кормит Императрицу! Дальше некуда, понимаете?

– Еще как!

– Кошмар какой-то.

– Страшный сон. Что же вы собираетесь делать?

– За этим я и пришел к Биджу. Посовещаемся. А вот и он!

Услышав тяжкую поступь любимых ног, снегирь засвиристел.

5

Однако Бидж, войдя, не стал вторить ему басом. Его округлое лицо скривилось от душевной боли. Поистине, именно такой же всадник, слабый, павший духом, смертельно бледный{9} и т. п., во тьме ночной отдернул полог ложа царя Приама. Пенни очень испугалась. Жила она замкнуто и еще не видела дворецких во взвинченном состоянии.

– Бидж! – воскликнула она, искренне огорчаясь. – Что с вами? Ну-ну, расскажите!

– Бидж! – воскликнул и Галли. – Значит, вы слышали?

– Сэр?

– Что Моника – родственница Парслоу.

Лицо у Биджа дернулось вне программы.

– Сэра Грегори, мистер Галахад?

– А вы не знали?

– Даже не подозревал.

– Почему же вы пляшете свой скорбный танец?

Словно премьер-министр, объявляющий закрытое заседание, Бидж дрожащей рукой надел на клетку чехол из зеленой бязи.

– Мистер Галахад, просто боюсь сказать.

– Что именно?

– Не могу, боюсь.

– Валяйте, Бидж, – вмешалась Пенни. – Отложите свой припадок.

Бидж неверными шагами направился к шкафу.

– Простите, мистер Галахад, мне лучше немного выпить.