Книга Китайская шкатулка - Барбара Вуд

Молодая женщина встала. Этот человек явно сумасшедший! Кто-то, очевидно, решил воспользоваться благоприятной ситуацией — какой-нибудь придурок, случайно оказавшийся свидетелем на месте происшествия. Она обязательно обо всем расскажет Найту, пусть он с этим разбирается, раз уж какому-то человеку удалось достать закрытую информацию!

В следующую минуту пришло еще одно сообщение: «Не повезло тебе с ветровым стеклом. Хорошо, что ты пересела в другую машину».

Шарлотта застыла на месте, не в силах пошевелиться.

А собеседник не унимался: «Пора перейти к делу, Шарлотта. Ты, должна сделать заявление для прессы — признаться при всех, что „Дом Гармонии“ добавляет в свою продукцию мясо больных бешенством животных и сознательно совершает обман. Если ты не подчинишься, последствия будут целиком на твоей совести».

Шарлотта не могла прийти в себя от ужаса, когда пришло дополнение: «У тебя ровно двенадцать часов, чтобы подготовить заявление».

Ее глаза не отрывались от экрана, а тело как будто оледенело. Таинственный корреспондент прекрасно знал, что она всегда ездила в «Корвете» — маленькой машинке с хрупким корпусом. Если бы она в последнюю минуту не решила пересесть в похожий на танк джип, то упавшая дверь гаража… Шарлотта содрогнулась. Неожиданный удар, угрожающий треск, разлетающееся во все стороны стекло… Неужели все было подстроено специально? Нет! Слишком ужасно даже думать об этом!

Шарлотту начала бить дрожь, ее охватило дурное предчувствие — словно на нее надвигалось нечто дьявольское и смертельно опасное. Это движение напоминало движение змеи, готовящейся к нападению.

Шарлотта знала, что обязана обо всем рассказать агенту Найту, Десмонду, полиции… и все-таки приняла совсем другое решение.

Стенной сейф прятался за китайским свитком девятнадцатого века. Шифр знали только она и Десмонд. Шарлотта открыла сейф и достала тонкую книжку в кожаном переплете. Название было выбито золотыми буквами: «Поэты — лауреаты премии „Серебряный лавровый венок“, 1981 год». Шарлотта хранила книгу все это время, но не открывала с того дня, когда в 1981 году ее мир рухнул…

Теперь она открыла книгу — и сразу же из нее вылетела визитная карточка, упав, словно перышко, на ковер. Когда Шарлотта неожиданно получила по почте эту карточку девять лет назад, она вложила ее в книгу и убрала в сейф. Теперь же Шарлотта подняла кремовый квадратик плотной бумаги и поднесла к лампе:

«Джонатан Сазерленд

Консультант по технической безопасности

Лондон: 71-683-4204

Эдинбург: 31-667-9663».

Тогда этот листок бумаги вскрыл такую болезненную рану, что Шарлотта немедленно спрятала визитную карточку и постаралась больше о ней не вспоминать. Ей потребовались годы, чтобы перестать думать о Джонатане каждый день, чтобы просто принять существующий порядок вещей, как советовала ей бабушка. Очень давно Шарлотта дала себе торжественное обещание никогда больше не впускать Джонатана снова в свою жизнь.

Но теперь она нуждалась в нем, поскольку больше никому не могла доверять. А кроме того — она не знала более квалифицированного специалиста.

Шарлотта снова взглянула на монитор. Но Джонатан от нее сейчас на расстоянии восьми тысяч миль. Он не успеет прилететь вовремя. Но, возможно, он сможет дать ей совет по телефону, подскажет, как вычислить ее анонимного отправителя, или сделает это сам на своем компьютере?

Потянувшись к трубке телефона, Шарлотта мысленно подсчитала разницу во времени. В Лондоне сейчас два часа ночи, а на карточке не был указан домашний номер телефона. Но, может быть, у Джонатана есть автоответчик?

Пульс Шарлотты зачастил, она стала набирать номер. Джонатан, после стольких лет… Сможет ли она перенести чту боль? И захочет ли он говорить с ней?

Она слушала гудки — торопливые сдвоенные сигналы, характерные для английских телефонов, — и пыталась представить себе Джонатана. Он скорее всего сейчас спит рядом с женой.

Услышав негромкий стук в дверь, она подумала: «Только не сейчас, Десмонд! Дай мне пять минут, чтобы я снова научилась разговаривать с Джонатаном».

Но стук настойчиво повторялся.

— Входи, Дес, — наконец отозвалась Шарлотта.

Дверь широко распахнулась — и на пороге появился человек, в мокром плаще, с очень знакомой улыбкой на лице…

— Привет, дорогая, — произнес Джонатан.

Глава 5

Шарлотта окаменела. Она не была готова к той теплой волне, которая подхватила ее и понесла, когда она увидела Джонатана на пороге. Он словно материализовался из ее мыслей!

Любовь, которую она когда-то питала к этому человеку, — глубокая, отчаянная любовь, похороненная ею много лет назад, — вернулась к ней с силой сингапурского муссона. «Привет, дорогая», — сказал он ей только что, и ее сердце пропустило удар. Он назвал ее «дорогая»! И тут же Шарлотта вспомнила, что в Лондоне продавцы, протягивая вам сдачу, всегда говорят: «Пожалуйста, дорогая».

Ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы не броситься в его объятия: когда она увидела знакомую улыбку, воспоминания сразу же унесли ее на много лет назад — к их первому поцелую. Они с Джонатаном сидели в ее секретном убежище, и он плакал. Она успокаивала его, неловко обняла, приговаривая: «Не огорчайся, Джонни», и их губы встретились. Это мгновение пятнадцатилетняя Шарлотта всегда рисовала себе так: огни двух высоких тонких свечей склонились друг к другу, соединились и стали одним пламенем — жарким и всепоглощающим.

Поцелуй двух подростков был долгим и страстным, а потом они с Джонатаном вдруг резко отпрянули друг от друга: они оба увидели край, к которому подошли, и это испугало их. Но Шарлотте в тот момент показалось, что от нее прежней осталась только половина. Как будто Джонни дополнил ее собой, и без него она будет обречена на жалкое, неполное существование.

Шарлотта была уверена, что Джонни тоже почувствовал это. Он ничего не сказал, потому что никогда не умел облекать мысли в слова, но говорили его глаза. Они оба просто знали, что стали духовно близкими людьми, и в их вселенной больше ни для кого не было места…

— Я понимаю, мне следовало прежде позвонить и узнать, захочешь ли ты вообще принять мою помощь, — заговорил Джонатан, нахохлившись, и это выражение его лица напомнило Шарлотте прежнего Джонни. — Но я подумал, что, если ты откажешься от моей помощи, а я все равно приеду, будет очень неловко.

Шарлотта смотрела на него и думала, что в нем появилось очень много английского — словно он специально работал над этим. А ведь когда-то отец Джонатана хотел во что бы то ни стало сделать из сына американца. И хотя чисто формально Джонатан Сазерленд был американцем — это записано в его свидетельстве о рождении, — Шарлотта помнила первое, что она о нем узнала: его сердце не принадлежит этому континенту. И за это она в него влюбилась…

— Как ты узнал, что мне нужна помощь? — спросила Шарлотта, стряхивая с себя оцепенение.