Книга Дела репрессированных московских адвокатов - Д. Б. Шабельников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дело № Р-35440[50]
по обвинению Умнова[51] Павла Георгиевича и др.
Список лиц, привлеченных по архивно-следственному делу:
1. Богданов М.И.
2. Гринберг И.Н.
3. Никитин А.М.
4. Динесман И.Ю.
5. Коренев П.П.
6. Пинес И.Г.
7. Полетик М.П.
8. Патушинский Г.Б.
9. Розенблюм А.Б.
10. Ум<н>ов П.Г.
11. Филатьев Г.В.
л. д. 8—10
Протокол допроса
Филатьева Георгия Викторовича[52]
от 14 августа 1930 года
<…>
из дворян г. Рыбинска Нижне-Волжского края, русский
<…>
Состоял в партии народных социалистов[53] с 1917 по 1918 год. В других партиях не был. До войны 1914 года и до Февральской революции – присяжный поверенный.
Г.В. Филатьев. 1930
<…>
С Февральской революции до Октябрьской революции: товарищ Московского городского головы с августа м-ца до октября 1917 г. В Октябрьскую революцию: юрисконсульт в Земгоре[54]. С Октябрьской революции по настоящий день: то же до начала 1919 г. В 1919 г. работал в кооперации; в конце 19 в Электротресте зав. юридической частью. В марте 20 г. был арестован за участие в «Союзе Возрождения»[55]. До 1 января 1921 г. находился в концлагере. С янв. 21 по авг. 21 консультант Наркомзема, затем зав. юротделом Мозо[56] до средины 22 г. С марта-апреля 22 г. юриск. «Волголеса» до 15.01.28 г. В 25 г. вступил в коллегию защитников. С 10.02.30 г. в «Северолесе» юрисконсультом.
<…>
В марте 20 г. был арестован за участие в «Союзе Возрождения» и в августе 20 г. был осужден к заключению в конц. лагерь на все время гражд. войны, с последующим определением срока в 2 года. С февральской революции я принимал деятельное участие и вошел в состав Комитета общественных организаций, где был и заместителем председателя. Я состоял гласным Моск. Городск. Думы и в августе был избран Товар. Городск. Головы. В 1924 г., а может быть, и в 1925 г. я вступил в Московский Комитет Защитников[57] и состоял членом так назыв. общественной группы до роспуска группы. Группа имела целью перенести в коллегию лучшие традиции дореволюционной общественной адвокатуры. Она с самого начала приняла твердое решение заниматься исключительно адвокатскими вопросами и ни в коем случае не общеполитическими и быть строго лояльной. Это решение всегда проводилось, и я считаю, что ни разу не было нарушено. Я не припоминаю ни одного случая нарушения. Думаю, что если бы такой случай имел место, он вызвал бы протест.
После роспуска «общ. группы», т. е. после 1926 г., некоторые быв. члены «общ. группы» собирались для обсуждения чисто профессиональных вопросов. Насколько я помню, такие собрания происходили на квартире у Ордынского[58], Коренева, Долматовского; у последнего собрания бывали очень редко. Собирались мы по вопросам о перевыборах в президиум по поводу кандидатур. На этих собраниях обсуждались и поддерживались кандидатуры лиц, не входящих в «общественную группу». На таких собраниях обсуждались и вопросы коллективизации[59], чистки, а также некоторые дисциплинарные дела, по которым президиумом были вынесены приговоры.
Для обсуждения каких-либо политических вопросов такого рода собрания быв. «общественников» никогда не созывались. Вообще, я не помню ни одного случая, когда на таких собраниях затрагивались бы политические вопросы.
Записано с моих слов, мною прочитано —
Филатьев [подпись]
Допросил Белостоцкий [подпись]
л. д. 11-13
Протокол допроса
Филатьева Георгия Викторовича
от 19 августа 1930 года <…>
<…>
Сначала большинство из нас было против создания коллективов и стремились к сохранению частных кабинетов[60]. Это было в самом начале. Позже мы согласились с необходимостью создания коллективов, но выдвигали проект организации коллективов высококвалифицированных специалистов, имея в виду получить санкцию НКЮ[61] на организацию такого коллектива. Вопрос этот был затронут на одном из наших совещаний, но персональных списков мы на такого рода совещаниях не обсуждали.
Из числа лиц, присутствовавших на таких совещаниях в упомянутых выше квартирах, я помню следующих: Корнеева, Ордынского, Динесмана, Когана, Долматовского, Малянтовича, Постоловского[62], Икова[63], Богданова; бывали и другие, но я сейчас не помню остальных, кто еще бывал на таких совещаниях.
Об упомянутых выше совещаниях мы предварительно никогда не ставили в известность президиум Коллегии. Думаю, что Президиум знал о наших совещаниях. Даже не сомневаюсь в этом, так как мы никогда не скрывали, что собираемся для обсуждения разных вопросов.
Лично я никогда не считал такие собрания на частных квартирах нелегальными. Если бы это было так, то я никогда в таких собраниях участия не принимал бы.
Насколько я помню, на такого рода совещаниях никогда политические вопросы не затрагивались. Я не припоминаю ни одного случая, когда кто-либо из присутствовавших на такого рода совещаниях высказывал бы свое недовольство существующим строем и говорил бы о каких-либо политических стремлениях.
Записано с моих слов, мною прочитано – Филатьев [подпись]
Допросил Белостоцкий [подпись]
л. д. 21—23
Протокол допроса
Филатьева Георгия Викторовича
от 26 августа 1930 года
Я не нахожу, чтобы мы, собиравшиеся на упомянутых выше совещаниях, оказывали бы какое-либо противодействие мероприятиям партийной части президиума. Только по некоторым вопросам мы с ними не соглашались и когда собирались, то после обсуждения таких вопросов выносили свое особое мнение. По каким именно вопросам мы с ними не соглашались, я сейчас затрудняюсь сказать.
<…>
Записано с моих слов, мною прочитано —
Филатьев [подпись]
Допросил Белостоцкий [подпись]
л. д. 24—25
Протокол допроса
Филатьва Георгия Викторовича
от 26 августа 1930 года
Узнав о том, что меня хотят арестовать, от своих дочерей, я некоторое время скрывался или, вернее, провел весь день на квартире одного знакомого, фамилию которого указать отказываюсь, т. к. не хочу его выдавать или подводить.
Записано с моих слов, мною прочитано – Филатьев [подпись]
Во время производства у меня на квартире обыска меня на квартире не было, т. к. я был на даче. По окончании обыска мои дочери спросили у агента, производившего обыск, о том, могут ли они предупредить меня относительно моего
