Книга Ученица - Павел Давыденко

Мелькали люди за грязноватым стеклом. Спешат, идут по делам. Почти все хотят побыстрее закончить школу, думают, что дальше будет лучше. Времени точно больше не будет, прикидывал Турка. В колледже или универе все-таки занятия дольше идут, задают до черта. Это если нормально учиться. Если штаны протирать, то без разницы, наверное.

Промелькнула девушка, мельком глянула в окно кафе. У Турки екнуло сердце. Лена?! Он почти вскочил, лишь усилием воли сдержался. Никакая не Лена.

Надо сказать, что только по дороге сюда он встретил как минимум трех «Коновых», которые при более тщательном рассмотрении вообще мало напоминали Лену.

Но вот в кафе зашла девушка. Прическа, каблуки, сумочка, живот выпирает. Беременная, наверно. Турка опять стал глазеть в окно, и тут его тронули за плечо:

— Привет!

— Прив… Привет. — Он уставился на теперь уже знакомое лицо. Хотя как сказать, лицо Ани по прошествии месяцев порядком износилось в памяти, как карандашный набросок, который таскали в кармане.

— Что, не узнал? — Аня бросила сумочку в кресло. — Поможешь снять, джентльмен?

— Д-да, — начал вдруг заикаться Турка. Теперь, стягивая с Ани пальто, он мечтал, чтоб все это оказалось ошибкой или сном. Или… может, она просто растолстела за это время.

Черт. Черт.

— Ты… — он протолкнул по голу комок и облизал губы. — Почему не сказала-то?

— Ну так разве ты пришел бы тогда? — скривила губы Аня. — Ага, знаем. Хорошо тогда погуляли, на днюхе?

Аня как будто специально говорила громко, и Турка кинул быстрый взгляд на официантку, которая по-прежнему медлила с заказом, теперь уже откровенно глазея на странных посетителей. Даже музыку будто приглушили.

— Что ж ты молчишь? — прищурилась Аня. В ее глазах мелькали искорки, губы подрагивали.

— И ты… Но мы ведь… Слушай, мне всего пятнадцать!

— В смысле? — она свела аккуратные бровки. — Ты вроде говорил, что шестнадцать.

— Фу… Ну да, шестнадцать. До сих пор не привык.

— Так какая разница, сколько? Все вы такие, сначала суете, и только потом думаете… — Аня взяла меню и принялась листать его, поглядывая на Турку. — Ты заказал что-нибудь?

— К-кофе.

— Ага, уже здорово. Тогда… Тирамису, и… чизкейк вот у них классный. А еще вишневый пирог. Хорошо, когда не надо следить за фигурой!

Аня отбросила меню и расхохоталась, так что посетители стали оборачиваться. Потом мелодичная песня сменилась чем-то более крикливо-попсовым, а люди вернулись к десертам и болтовне.

Аня продолжала смеяться. У Турки все сильнее вытягивалось лицо.

— Ты поверил! Десять из десяти! — выдавила она и закашлялась. Потом выудила из сумочки пачку сигарет и положила на столик. Подошла официантка. Бросив взгляд на пачку, она нахмурилась.

— Здравствуйте, девушка. Вам тоже эспрессо или…

— Здрасте. Мне зеленый чай, тирамису и две порции вишневого чизкейка.

— Тирамису, два вишневых чизкейка, зеленый чай, — повторила официантка. — Одну минуту.

— Поверил чему? Ребенок не от меня?

Аня поджала губы. Ее глаза прямо-таки светились безумным весельем.

— Не от тебя, — подмигнула девушка и запустила руки под маечку. Два движения, и «ребенок» на столе. — У меня мама подрабатывает костюмером… — Выдержав паузу, Аня вновь звонко рассмеялась. — Ну у тебя и рожа! Ты бы видел!

— Это что? — выдохнул Турка.

— Искусственный накладной живот. Реквизит. Да брось, разве не весело?

— Очень весело, ага. Но надо было подольше, типа, не говорить. Тогда бы у меня случился инфаркт или инсульт.

Аня опять расхохоталась.

— Ладно тебе, — Аня хлопнула его по плечу. — А ведь я хотела на театральное поступать, в «Щепку». Мама отговорила, а я вот теперь размышляю, может, зря? Вот сейчас сессия, и думаю — зачем мне долбанный бухгалтерский учет? Тоска! Не могу представить, чтоб я всю жизнь сидела в скучном офисе высчитывая дебет-кредит. Слушай, а цветы — мне?

— Ох… Да, тебе, — Турка чуть не столкнул букет на пол, передал розы через стол, и Аня тут же окунула носик в лепестки. — Пахнут! Красивые. Спасибо! Слушай, я даже и не помню, когда мне в последний раз дарили цветы…

Турка до сих пор не мог расслабиться. Только сейчас он разглядел девицу, и надо сказать, Аня похорошела за… сколько там, четыре месяца прошло с того злосчастного дня рождения или пять? Он никогда не испытывал угрызений совести, хотя, получается, в тот день он изменил Лене. Пускай напился, но факт остается фактом.

— Я так бывшего развела. Ну, помнишь, говорила, типа ссорились, мирились? Конченый. Изменял, пару раз ударил. Меня это даже заводило, но потом как-то резко любовь ушла. Поняла, что он вообще ничего собой не представляет. С нариками спелся, воровать стал. Вот тогда-то я и решила, что все, хватит. Слава богу, в этом году мы с ним не общались. Как тебе погодка? Не зима, а хрень какая-то. Ты чего, никак не отойдешь? Нормально все!

— Да, нормально, — Турка, наконец, улыбнулся. Если он изменил Лене, то он тоже… конченый? О какой любви тут может идти речь? Но по этому поводу госпожа Вина его не терзала.

Аня защебетала что-то, Турка больше разглядывал ее, чем вникал в смысл. Пухлые губы (а он их целовал!), подведенные глаза, блестящие даже в таком тусклом освещении волосы, грудь в вырезе кофточки — не большая, но и маленькой не назовешь. Ему нравились девичьи гримаски, ужимки и смех: мягкое «га-га-га», такое похожее на Ленкино.

Волей-неволей, он отвлекся от дум про Конову. Как и тогда, на том злосчастном дне рождения. Или что они праздновали? А ведь если бы не Аня, неизвестно, чем бы закончились допросы.

Официантка принесла кофе, чизкейки, тирамису. Теперь уже она выглядела гораздо любезнее, хотя обращалась только к девушке, Турку будто не замечала.

Кофе подали горячий и терпкий, не водичку какую-нибудь. Обжигающая жидкость скользила вниз по пищеводу, согревая. Аня подмигнула:

— Сейчас бы ликерчика еще… Но мне здесь не продают. Да и тебе тоже. Здесь вообще классно, недорого и вкусно.

— Мне вообще официантка на входе сказала, что вакансий нет.

Аня пожала плечами:

— Ну и что? Сюда часто студенты устраиваются. Слушай, ты какой-то… грустный, или не знаю. Не слушаешь меня почти.

— Да я слушаю… Просто такое дело, слышала же, что маньяк завелся?

— Маньяк? — Аня свела бровки. — Нет, не слышала. И что? Боишься, что изнасилует? — она засмеялась, но видя, что шутка не зашла, отложила ложечку на блюдце. — Слышала, конечно. Я ж тебе сама о нем сказала, у тебя что, амнезия? Завелся и завелся.

— Одноклассница пропала моя. Уже пару месяцев назад, и…

— Пару месяцев? Не хочу тебя расстраивать, но…