Книга Ученица - Павел Давыденко

Турка посидел на лавочке, дождался, пока поезд медленно тронется. В фильмах и книгах провожающие бегут за вагоном, машут до последнего. А он просто глядел составу вслед.

* * *

— Ну как, читала дневник?

В палате стояла духота, несмотря на открытое окно. Только одиннадцать, а уже жарища.

Лена посмотрела на Турку поверх книги. Потом отложила ее. Турка вошел. Сегодня не хотелось слушать музыку. Он даже немного завидовал Ане, которая сейчас неслась навстречу новой жизни. Сам-то он все цепляется за старое.

Они посидели так минут пять. Потом Лена взяла кипу листков, потрясла. Оттуда выпали завитки мишуры. Приглядевшись, Турка понял, что это страницы, порванные на полоски. Лена оторвала от листа еще одну — бумага сочно хрустела.

— Ну и зачем? Это ж твой дневник… — пробормотал Турка. Он подумал, что, наверное, стоит послушать родных, и перестать сюда ходить. Следствие еще идет, но Стриженный ему больше не звонит. Если Лена заговорит, историк, и по совместительству, самый близкий из оставшихся в живых родственников Лены, проведет долгие годы на зоне. Если нет…

Двоюродную тетку Коновой пару раз Турка встречал здесь. Она сделала вид, будто его не узнала. Стриженный как-то обмолвился, что она изменила показания, мол, брат угрожал расправой и ей тоже. Больше никаких подробностей милиционер не раскрыл.

Вову отпустили. Он, как и хотел, уехал с мамой в Питер. Он позвонил один раз, сообщил новость и попрощался — разговор и минуты не занял, потому что Вова набрал товарища втихаря. Вова ничего не успел рассказать насчет своей судьбы, и его мама проклинала Турку на разные лады, потому что отчего-то уверовала, что все, что случилось с ее сыном, произошло по вине «этого Давыдова». Еще Вова успел сказать, что ему снятся кошмары: мертвый Тузов, истерический смех Шули. Последний выписался из больницы, но девятый класс будет проходит заново, уже в вечерней школе, так как его не допустили к экзаменам.

— Я прочла дневник. — Турка вздрогнул и поднял голову. Лена смотрела на него полными слез глазами. — Я тебя узнала и… все помню. Но думала, что… разве нужна тебе… такая? Разве нужна?

Он моргнул. Конова вырвала сразу жменю страниц, скомкала и отшвырнула. Порвала еще несколько исписанных листов. Попыталась разорвать всю кипу листков, но сил не хватило, и остатки распечатки спланировали на пол. Турка встал со стула, сделал неуверенный шаг и бросился в объятия Лены.

— Нужна. Конечно, нужна, — бормотал он, сжимая трепещущее тельце, чувствуя горький ком в горле. Оторвался на мгновение, увидел шрамы. Осыпал поцелуями щеки девушки, губы, шею.

— Почему, чтоб вспомнить что-то хорошее, нужно помнить и плохое? — прошептала Лена ему в ухо. — Почему?

— Потому что из истории ничего нельзя вырвать. На ней нужно учиться, — прошептал он в ответ. — Я тебя люблю.

— Тогда… мы будем учиться вместе. Я тоже тебя люблю.

THE END