Книга Разделенный город. Забвение в памяти Афин - Николь Лоро

Безусловно, этот декрет является экстраординарным текстом как из‐за символической одновременности, которую он предполагает между своей формальной редакцией и процедурой, неразрывно политической и религиозной (созыв собрания и жертвоприношение), которую он предписывает[861], так и по своему способу превратить братство, столь дорогое для спекуляций философов, в институт. Но поскольку примирение в Наконе отражает вполне общегреческое представление о stásis и homonoía, его следует поместить в один ряд с теми, что имели место в Афинах в 403 году или в эллинистической Алифере. Ибо этот гапакс, на чьей единичности так настаивал Давид Ашери, в действительности не является таковым, поскольку в нем можно видеть одну из стратегий по защите города от конфликта, и читатель, уже знакомый с гражданскими операциями демонстративного стирания[862], вполне мог бы увидеть в нем документ настолько же образцовый, насколько и поразительный.

Как выйти из

diaphorá

Итак, текст, который в виде исключения я переведу полностью, хотя в мои планы не входит комментировать все его составляющие:

В архонтство Левка, сына Каисия, и Филонида, сына [Фил][…],в четвертый день адониоса. Решениесобрания, а также совета: посколькуиз‐за благосклонной судьбы поправились общие дела5 наконийцев, то благотворно будет, чтобы и в будущем они жиликак граждане [politeúesthai] в согласии[863],и поскольку присутствующие послы из Сегесты,Апеллик, сын Адеида, Аттик, сын Пистона, Дионисий, сын Декия,дали, ради общих интересов всех граждан, совет,то да будет решено созвать четвертого адониоса собрание10 граждан, и, пусть все те, для кого распря [diaphorá] между гражданамиимела место, когда они боролись [agōnizoménois] из‐за общих дел, будучи созванными [anaklēthéntas]на собрание, осуществят примирение с самими собой, составив список [prograpsántō]для каждой из двух групп [hekatérōn] по тридцать. Те, кто были противниками [enantiói]ранее, пусть составят список каждая группа для другой [hekáteroi hekatérōn prograpsántō].15 Пусть архонты, написав на жребиях [klarographēsantes][864] имена раздельно для каждойиз групп и бросив их в урны, вытащат по жребию по одному из каждой [héna ex hekatérōn],а из остальных граждан присоединят по жребию по трик двум, исключая кровных родственников, которых законпредписывает не допускать в судах. И пусть те, у кого один жребий,20 станут избранными братьями и живут в согласии [homonooūntes] друг с другом [allálois]по всей справедливости и в дружбе [philiás]. Когда же всешестьдесят жребиев будут вытянуты, а также те, когоприсоединили по жребию к этим, то пусть все оставшиеся гражданеприсоединятся по жребию группами по пять, не присоединяя25 по жребию родственников, как уже было сказано, и да будутмежду собой они братьями, как и предыдущие,кому выпал один жребий. Пусть ответственные за священную память[hieromnámones –  иеромнемоны][865] принесут в жертвубелую козу и пусть все, что необходимо для жертвоприношения,выдаст распорядитель. Таким же образом и все последующие магистраты30 пусть приносят каждый год в эти же дниПредкам и Согласию по жертве за каждую из двух групп [hekatérois] во время докимасии,и пусть все граждане празднуют друг с другомпо их братствам. Этот декрет, выбитыйархонтами на бронзовой стеле, в пронаосе [храма] Зевса Олимпийца35 да будет помещен.

Столько операций, чтобы выйти из того, что декрет называет diaphorá между гражданами (ст. 10)? Историки не готовы так легко согласиться с этой идеей. Есть те, кто, как Ашери, повторно переводит diaphorá как stásis[866], усматривая здесь электоральные споры между влиятельными гражданами[867]; те, кто, хотя и не отвергая этот анализ полностью, стремится его умерить[868], и те, кто хочет преуменьшить важность распри. В самом деле, если понимать это слово как «мелкие дрязги», обосновывая тем, что Наконе была крошечным государством, мы, безусловно, должны будем удивиться, что наконийцы изобрели столь изощренную процедуру с единственной целью «дать понять разгоряченным гражданам, что то, что их объединяет, важнее того, что разделяет»[869].

Разумеется, слово diaphorá[870], характеризующее категорию разногласия, охватывает широкий спектр употреблений, от самых общих до более специфичных – например, оно может обозначать голосование[871] – вплоть до случаев, когда в контексте жестокого конфликта оно соседствует со stásis[872]; но хотя бывает и так, что этот термин обозначает только раздор, способный повлечь за собой гражданскую войну[873], и хотя объем его понятия в целом значительно шире, чем у слова stásis[874], мы в первую очередь видим в нем эвфемизм par excellence, к которому прибегают примирившиеся города, когда им не удается, обращаясь к собственной истории, полностью избежать намеков на stásis в их прошлом: по крайней мере, именно такой предстает распространенная практика гражданских надписей[875], приберегающих редкие случаи употребления stásis для событий окрестных городов[876], – и когда в epitáphios «Менексена» Платон называет «нашим раздором» афинскую гражданскую войну конца V века, которая у Ксенофонта становится stásis[877], нет никаких сомнений, что он хочет поиронизировать над тенденцией к эвфемизации, свойственной официальной риторике Афин. И мы добавим, что, будучи употребленным по отношению к распре между гражданами, глагол diaphérō регулярно обозначает тот тип конфликтов, конец которым кладет diálysis[878], из чего можно сделать вывод, что разница между diaphorá и stásis в конечном счете является незначительной. Поэтому, больше не задерживаясь на попытках определить, чем в действительности была diaphorá наконийцев, констатируем, что все эти операции виделись им совершенно необходимыми, чтобы предотвратить любое новое разделение, а единственная цель была в том, чтобы, как и в повествовании Ксенофонта о stásis в Афинах[879], возобновить нормальную гражданскую жизнь (politeúesthai: ст. 6).