Книга Летучий Голландец - Андрей Матвеев

— У него в голове шумит! — встревоженно сказал врач.

— Это с детства, — пригнулась к его уху мом, — у него с детства в голове все время шумит, поэтому он такой странный…

— Ну да, — согласился врач, — постоянно подставляет голову под удары!

— Рисковый, — улыбнулась мом, — за справедливость, если видит, что кого-то обижают, то обязательно вступится…

— Вот и вступился! — сказал врач и приставил шприц к голове Вилли.

— Это зачем? — испугалась мом.

— Надо откачать шум, мешает! — возвестил врач и вонзил шприц в лоб.

Вилли даже не почувствовал укола. Он спал после шампанского, в голове шумело — играла музыка.

Высокий голос пел мрачный блюз.

Yes I'm lonely wanna die,

Yes I'm lonely wanna die,

If I ain't dead already, ooh,

Girl, you know the reason why…

Вилли сквозь сон покачивал головой в такт.

— Эй, — недовольно сказал врач, — осторожней, я еще не закончил.

Он пытался выкачать шум, как насосом откачивают воздух. Да, мне одиноко, я хочу умереть, Да, мне одиноко, я хочу умереть, Если я до сих пор не умер, о, Крошка, ты знаешь, почему…

Первые слова застучали о стеклянные стенки шприца.

— Это что? — еще более встревоженно спросила мом.

— Последствия гематомы, — серьезным тоном сказал доктор, — сгустки крови, превратившиеся в слова. Они стучат у него в голове и создают шум, шум заставляет голову болеть — будто там внутри птицы машут крыльями и колотят ими о черепную коробку. А еще — клюют мозг. Вам клевали мозг?

Мом никогда не клевали мозг, и она честно сказала об этом врачу.

— Мало, — сказал доктор, смотря на слова и сгустки в шприце, — надо повторить…

— Вы же хотели, чтобы он уснул, доктор!

— Он и так спит, — сказал доктор, — мы здесь все спим!

Вилли продолжал спать, а самолет — лететь.

Спать было приятно, музыка продолжала играть, высокий голос все еще пел блюз.

In the morning wanna die,

In the evening wanna die,

If I ain't dead already, ooh,

Girl you know the reason why…

— Есть люди, которые хотят умереть! — сквозь сон сказал доктор и добавил: — С детства, с самого рождения…

— Вилли не такой! — возмутилась мом. — Посмотрите только, какой он красавчик!

Красавчик потянулся в кресле, самолет уже приближался к полосе грозового фронта. Утром хочу умереть, Вечером хочу умереть, Если я до сих пор не умер, Крошка, ты знаешь, почему…

— Почему? — сквозь сон спросил Вилли у встревоженно пробегающей мимо стюардессы.

— Еще шампанского, сэр? — спросила та вышколенным голосом.

Вилли замотал головой.

— Виски, — сказал он, — у вас есть виски?

— Выживет? — спросила у доктора мом.

— Еще как, — отрапортовал тот бодрым голосом, — вот если бы ему снесли половину черепа… Впрочем… Я бы попробовал склеить…

— Как это? — удивилась мом.

— Как горшок! — сказал доктор и добавил: — Клеем… Берешь клей, берешь горшок, зачищаешь края наждачной бумагой…

— У черепа тоже? — спросила мом.

— Тоже, тоже! — закивал головой доктор и продолжил.

My mother was of the sky,

My father was of the Earth,

But I am of the Universe,

And you know what it's worth…

— Доктор, — укоризненно сказала мом, — вам это не к лицу!

— Извините, мадам, — расшаркался тот, — просто шум, он как вирус, передается воздушно-капельным путем, хотя может и через кровь…

— Надышались? — поинтересовалась мом.

— Укололся! — сказал доктор, а потом, помешкав, добавил: — Случайно! Надо сменить шприц!

Он бросил шприц в стоящее на полу ведро, тот разлетелся вдребезги, по стенкам ведра запрыгали буквы, из которых складывались следующие слова: Моя мать была родом с небес, Мой отец был родом с земли, Но я принадлежу вселенной, А ты знаешь, чего это стоит…

— Мом, — спросил Вилли, не открывая глаза, — а что, ты и вправду с небес?

— На небесах — Бог! — укоризненно сказала мом.

— Значит — ты Бог! — торжественно произнес Вилли.

— Вот твой отец — он сейчас на небесах, — так же торжественно продолжила мом, — хотя и лежит в земле, а я здесь, с тобой…

— Мы тоже на небесах! — сказал Вилли.

Самолет стало швырять из стороны в сторону.

Доктор поудобнее ухватился за изголовье кровати, на которой лежал Вилли, и взял со стеклянного столика второй шприц.

Этот был еще больше. При одном взгляде на него мом задрожала.

— Это же не для людей, док! — сказала она.

— Зовите меня Даниэль, — ухмыльнулся доктор, — можно просто Дэнни. А что не для людей — так мы все здесь не люди…

Мом заплакала.

Ее красавчик был хорошим мальчиком и совершенно точно, что человеком.

А сейчас ему снова вонзят в лоб иглу и высосут последние мозги.

Выкачают, вытянут, оставят ребенка с пустым черепом.

— Хорош ребеночек, — сказал доктор Дэнни, — настоящий кобелина, вон что между ног!

— Это семейное, — гордо ответила мом, — у покойного отца такой же штырь был, если не больше…

Доктор медленно потянул на себя поршень шприца, было отчетливо видно, как в прозрачной тубе заметалась новая порция слов.

The eagle picks my eye,

The worm he licks my bone,

I feel so suicidal,

Just like Dylan's Mr.Jones…

Стюардесса принесла виски.

У нее было испуганное лицо.

У всех людей в самолете были испуганные лица.

Краснолицый с большим носом и густыми усами с вожделением уставился на стакан с виски, который Вилли держал в руке.

— Enjoy your drink! — сказал краснолицый и добавил: — Marko… Marko Vanderdecker…

Вилли поймал за задницу опять куда-то бегущую стюардессу и попросил виски для Марко.

Доктор Даниэль внимательно изучал откаченную из Виллиной головы очередную порцию слов. Орел выклевывает мой глаз Червь высасывает мою кость Я хочу покончить с собой Точно Диланов Мистер Джоунз…

— Странные симптомы, — сказал доктор, обращаясь к мом, — он что, всегда крутит в голове эту песню?

Та покачала головой.

Она этого не знала и не знает, она вообще плохо представляет, что творится у Вилли в голове.