Книга Летучий голландец - Эрик МакКормак

Благосклонный читатель! Я хочу рассказать тебе историю, которая произошла десять лет назад. Я гостил у старого друга, директора медицинского агентства ООН в Центральной Америке – в маленьком городке на экваториальном юго-западном побережье Сан-Лоренцо. Однажды рано утром мы пошли на рынок. У одного прилавка шла оживленная торговля фруктами. Продавцом был крупный, по пояс голый мужчина. Какая-то палочка, в пару дюймов длиной, была непонятным образом прикреплена к его животу. Пока продавец беседовал с моим другом о том, свежие ли здесь мускусные дыни и апельсины, его пальцы иногда прикасались к этому прутику – и мужчина слегка подкручивал его, примерно так, как мы обычно заводим часы.

Мы выбрали спелые фрукты на завтрак – целый пакет. По дороге домой я спросил, что за палочка была на животе у того человека.

– А, так ты заметил? – сказал мой друг. – Он вытаскивал своего глиста.

– Своего чего? – не понял я.

– Это паразит, который живет у него внутри, – сказал мой друг. – Глист, гвинейский червь. Когда-то они водились только на гвинейском побережье Африки – потому их и называют гвинейскими червями. Теперь эти паразиты встречаются в тропиках повсюду, в неочищенной питьевой воде. Вырастают внутри жертвы примерно до четырех футов. Иногда они прорывают кожу человека и высовывают голову. Если тебе удастся намотать глиста на прутик, червяк не сможет снова ускользнуть внутрь. Но в этом деле следует быть терпеливым. Каждый раз, когда натяжение ослабевает, нужно чуть-чуть подкрутить, потом еще чуть-чуть. В сущности, принцип тот же, что при ловле рыбы, если у тебя недостаточно прочная леска. Если дернуть слишком сильно, глист сорвется, и все труды пойдут насмарку. Червяк опять заберется внутрь я там будет продолжать расти. Чтобы вытащить такого глиста, нужны недели, а порой даже и годы. Иногда, как раз когда один глист уже почти вынут, вдруг высовывает голову второй. Некоторые люди всю жизнь вытаскивают из себя этих червей.

Мой друг рассказал мне все это невозмутимо-повествовательным тоном, свойственным всем врачам, когда они говорят о подобных ужасах.

– И что, это никак, нельзя вылечить? – спросил я.

– Нет, пока заражена питьевая вода, – ответил он.

– Но это ужасно!

– Людям из других мест трудно понять, как вообще можно с этим жить, – сказал мой друг. – Но в некоторых здешних семьях гвинейские черви есть у всех поколений – эти глисты становятся почти наследством. Туземцы, зараженные глистами, женятся и выходят замуж – в общем, живут, как все остальные. Вот, посмотри-ка.

В этот момент мы проходили мимо ветхого дома с жестяной крышей. Мужчина и три женщины сидели на крылечке, болтая и смеясь в тени цезальпинии с огромными пламенеющими цветами. Несколько детей играли неподалеку в рыжей грязи. Я старался не смотреть на них слишком пристально, но все же успел заметить, что у одной женщины к голому животу прикреплена веточка, и туземка, разговаривая, покручивала ее. У двоих детей, мальчика и девочки, тоже были палочки на животе. Они застенчиво улыбнулись и помахали нам, когда мы проходили мимо с пакетом фруктов в руках.

Так я впервые узнал о гвинейском черве. Потом – в силу одного из тех странных совпадений, которые порой дарит судьба, – я вновь услышал о нем буквально через месяц после того, как приехал домой. Один пожилой человек упомянул гвинейского червя, когда рассказывал мне о жизни своей матери. Интересно и то, что несколько раз он назвал мать «голландской женой» – что, как выяснилось потом, значит гораздо больше, чем я мог себе представить. История, которую поведал этот человек, произвела на меня такое сильное впечатление, что стала в конце концов сюжетом этой книги.

Как-то раз – в то время я уже писал этот роман – я ехал в центр города-. Вдруг черный автомобиль с затемненными стеклами подрезал меня спереди. Машин вокруг почти не было, и мне показалось, что этот маневр был проделан умышленно. На следующем светофоре мне удалось встать рядом с черным автомобилем, и я заглянул внутрь. Но за темными стеклами невозможно было разглядеть, кто там находится, – только отражение моего собственного лица смотрело на меня. Когда загорелся зеленый, таинственный автомобиль повернул налево, и больше я его никогда не видел.

Однако это происшествие навело меня на мысль, что нечто подобное происходит с некоторыми историями. Они кажутся чем-то большим, чем просто истории: они должны что-то означать, им даже следует что-то означать, они почти значат что-то – может быть, скорее для тебя самого, чем для других. Такие сюжеты – словно ключ, открывающий дверь, потом следующую за ней дверь, потом еще одну – и так далее.

Как бы то ни было, такой для меня оказалась эта история. Мне не удалось найти ответы на все ее «почему». Хочется верить, что это сможете сделать вы.

Кстати: тот пожилой человек, что поведал мне эту историю, очень любил книги… Он сказал мне однажды, что в современных книгах ему не хватает обращения «Благосклонный читатель». Поэтому я – в его честь – начинаю книгу этими словами. И я умоляю тебя – БЛАГОСКЛОННЫЙ ЧИТАТЕЛЬ – не винить его в тех многочисленных недостатках, которые присущи этой книге. Они мои – и только мои.