Книга Повседневная жизнь воровского мира Москвы во времена Ваньки Каина - Евгений Акельев

О том, каким образом объединявшиеся в группы «мошенники» распределяли функции, поведал потерпевший, оброчный крестьянин Иван Котенок: «…ноября 16 дня 1744 году был он, Котенок, в городе для нужд своих, и зашел под гору (Васильевский спуск. — Е.А.) в пирожной ряд для еды пирогов, и за те пироги стал было давать из мешочка деньги». Но вдруг какой-то неизвестный, «вырвав тот кошелек з деньгами, и сдал не вем кому, и от него ушел». Крестьянин, видимо, стал кричать, и одного из злоумышленников схватили. Им оказался «артиллерии гантлангер» Антон Филимонов. На допросе он в преступлении не сознался, утверждая, что «у того крестьянина денег не вырывал, а вырвал те деньги бывший тогда в том пирожном ряду матроз Иван Буханов» (хорошо известный нам Иван Харахорка)[474].

Среди пойманных И. Каином «мошенников» было несколько военнослужащих, в том числе 26-летний драгун «Московского драгунского шквадрона» Тихон Петров по прозванию Широкий. На допросе он признался: «…в нынешнем 741-м году с осени стал он мошенничать с товарыщи, с [беглым] салдатом Тимофеем Чичовым, Коломенского полку с [беглым] салдатом Иваном Жегалой, и ходили в городе на площади и по сей привод, и под горой, оныя Чичов и Жегала вынимали всякого чина у людей ис карманов денги, а он, Тихон, ходил за ними, а сам не вынимывал, и те деньги делили они вместе». Можно предположить, что Петров подстраховывал преступников: в случае опасного для них развития ситуации он, как представитель власти, мог тут же вмешаться в конфликт и способствовать его разрешению в пользу «мошенников». Видимо, точно также покровительствовал карманникам и солдат Сыскного приказа Иван Блинников, на допросе рассказавший: «…тому ныне года з два он, Блинников, спознался по сему делу с приводными Иваном Голым, Иваном Куваевым, и что они мошенники, ведал, а с ними не мошенничал, только когда они ему попадутца на дороге, брал с них по алтыну и по две копейки на вино, а в приказ их не привел простотою своей, и в той ево вине воля Ея Императорского Величества»[475].

Если одни члены преступной группы выполняли вспомогательные функции, то другие делали главную работу — очищали карманы жертвы в публичном месте, на глазах у большого количества людей. Для этого требовались большое самообладание и ловкость движений, которые доводились до автоматизма. Очевидно, совершение такого рода краж без предварительного обучения и тренировки было невозможно.

Естественно, заниматься ими можно было не везде, а в наиболее людных местах города. В показаниях «мошенников» чаще всего фигурируют кремлевские Успенский и Архангельский соборы, а также находившийся в Кремле Чудов монастырь. Об одной из краж, совершённой в воскресный день в Успенском соборе, на допросе рассказал Петр Ачка: «Да в нынешнем 741-м году после десятой пятницы спустя дня з два он, Петр, с товарищем Козмой Григорьевым сыном Легасом в Успенском соборе у приезжева человека вынули ис кармана чесы серебреные с цепочкой». Кузьма Легас на допросе подтвердил это заявление[476].

Шестого января 1742 года, в праздник Крещения Господня, Каин с солдатами «ходил для сыску воров и мошенников» в Чудов монастырь. Там, во время «ранней обедни, в поздний обеденной благовест, в церкви Алексея Митрополита» им были пойманы четыре преступника, которые «во оном монастыре и в протчих местах мошенничают». Это были 65-летний отставной «монетчик Денежного двора» Артемий Рудаков, сорокалетний отставной солдат Василий Вербицкий, семидесятилетний отставной солдат Петр Тулубьев и его ровесник Матвей Сухарев (его социальный статус неизвестен). Все они повинились в систематическом совершении карманных краж. Так, самый молодой из задержанных, Василий Вербицкий, согласно его заявлению, «тому ныне з год… стал мошенничать и ходил в Успенском соборе и в Архангельском и в Чудове монастыре и по празником в крестное хождение вынимал у господ и у приезжих людей и всякого чина у людей ис караманов платки шелковые и бумажные, а во сколько поймов, того сказать не упомнит, и продавал разным прохожим людям». Петр Тулубьев признался, что в соборах «вынимал на проходе у разных людей платки крашенинные… и оные платки продавал прохожим людем»[477].

Интересно, что все четверо во время богослужения «стояли вместе». Очевидно, они составляли одну преступную группу и собрались в храме вовсе не для молитвы, а в ожидании удобного момента для совершения очередной карманной кражи. Из показаний самих же карманников следует, что чаще всего таким удобным моментом был крестный ход после литургии. Почему в этом соборе в тот день оказалось лишь четверо карманников, которые к тому же «стояли вместе»? Можно предположить, что между различными группами московских «мошенников» существовала некая договоренность о распределении «рабочих мест», ведь большая их концентрация в одном замкнутом пространстве была невыгодна и даже опасна для самих преступников.

Излюбленными местами преступного промысла московских карманников XVIII века были Красная площадь, Москворецкая улица (нынешний Васильевский спуск), а также торговые ряды с их перекрестками. Действительно, более удобную площадку для работы «мошенников» найти было трудно: там круглый год в течение всего дня «толкалось» множество народа. Это нашло отражение во многих документах, в том числе и в следственных делах Сыскного приказа. Например, в показаниях 48-летнего ямщика Ивана Кириллова сына Шестопрядова, проходившего свидетелем по одному из уголовных дел, находим следующую любопытную зарисовку:

«…как он извозничал в Москве, и минувшего июля месяца пред праздником Прохорова дня, а за сколько времени, не упомнит, нанялся он везти из города Китая от Воскресенских ворот под Девичей монастырь по сему делу содержащуюся женку Василису Венедихтову. И как он с той Венедихтовой из [Китай-]города поехал, то оная Венедихтова говорила ему, что де она приезжала в [Китай-]город для покупки соли, токмо де купить не могла, понеже имеетца у соляных лавак великая теснота».

Многие «мошенники» в своих признаниях называли Красную площадь и торговые ряды главными местами совершения карманных краж. Так, Михайла Голован на допросе признался, что он с «товарищами» «мошенничал, на [Красной] площади, и под горою, и на разных перекрестках вынимали у приезжих, и у посацких людей, и всякого чину у людей ис караманов платки и кошелки з денгами»[478].

Кроме этого, в качестве мест преступлений карманников в показаниях часто упоминаются мосты (прежде всего Большой Каменный), на которых, по всей видимости, нередко наблюдалось столпотворение. Например, Иван Кувай признался, что с «товарищами» «на Каменном мосту… у разных людей вынимали деньги, а во сколко поймов, того за множеством сказать не упомнит». Как мы знаем, 1 ноября 1738 года на Косьмодемьяновском мосту «на рассвете дня» Иван Метла неудачно пытался вытащить платок из кармана спешившего на работу канцеляриста Ивана Шабловского[479].