Книга Жажда любви - Элоиза Джеймс

Но она опоздала: Тедди уже скользнул в постель. За ним прыгнул котенок, который, к великому облегчению Роберты, немедленно свернулся клубочком в изножье кровати и заснул.

Двадцать минут ушло на то, чтобы вытянуть из мальчика сведения, полученные от Раммера.

– Папа, конечно, победит на дуэли, – заверил Тедди, устраиваясь поудобнее и цепляясь за руку Роберты. – Папа всегда побеждает. Так Раммер говорит.

– Раммеру не следовало болтать с тобой на такие темы, – решительно заявила изнемогавшая от ужаса Роберта. Мысли беспорядочно метались в голове, и среди них не было ни одной связной.

Если Деймон дерется с Вильерсом, значит, защищает ее честь. А ее честь не стоит и ломаного гроша по сравнению с тем, что она испытывает к Деймону.

Смертельный холод сковал ее сердце. Что ей делать? Что она сможет предпринять?

Когда Вильерс явится в дом, чтобы сделать очередной ход, она отведет его в сторону и станет умолять. Умолять пощадить Деймона. Конечно, он не откажет ей, хотя бы из той не слишком теплой симпатии, которая побудила его просить ее руки.

Роберта широко открытыми глазами смотрела в темноту, решая, что сказать, оттачивая каждое предложение. Молясь. По большей части молясь.

Роберта заснула, только когда небо чуть посветлело и сквозь прикроватные занавески стал пробиваться слабый свет.

Охваченная свинцовой усталостью, она не слышала, как Тедди выбрался из постели и вернулся к себе, где терпеливо вынес упреки разъяренной няни. Она не слышала, как в спальню на цыпочках вошла горничная и, покачав головой при виде белого как полотна лица хозяйки, решила не будить ее.

Роберта слишком крепко спала, чтобы слышать шум, ознаменовавший прибытие герцога Вильерса.

Она спала.

А когда наконец пробудилась, с ужасом увидела, что солнце стоит совсем высоко. Но какое это имеет значение? Всему свету известно, где Вильерс проводит все дни в «Парслоуз». Играет в шахматы. Он сам ей говорил. Она найдет его там. Без всяких сложностей.

Роберта оделась в очаровательный туалет из голубого шелка, вышитый синими птицами. Вполне в духе Вильерса.

Почти выбежав в коридор, она ворвалась в комнату Джеммы, в надежде застать там Вильерса. Увы, оказалось, что герцог уже уехал. Кровь отлила от лица Джеммы, когда Роберта поведала ей ужасную новость.

– Вильерс ничего мне не сказал, – выдохнула она.

– Он уже был здесь?

– Уехал час назад.

Джемма с трудом сглотнула.

– О Боже всемогущий, почему вы, обручившись с герцогом, не могли держаться подальше от постели Деймона?

Роберта рухнула в кресло.

– Не знаю! Не знаю! Я умру от угрызений совести! Я так люблю Деймона, что потеряла голову. И ни о чем не думала.

Лицо Джеммы смягчилось.

– Полагаю, вы больше не любите Вильерса?

– Я была дурой.

– Ну, это обычное состояние многих.

– Я хочу просить Вильерса отказаться от дуэли. Как по-вашему, получится?

– Сегодня он проиграл, – глухо пробормотала Джемма.

– Он…

– Он проиграл партию, и сегодня днем это будет известно всему Лондону. Он проиграл женщине. Мне.

В столовой для завтраков никого не было. Фаул известил их, что миссис Гроуп снова отправилась в театр, а маркиз куда-то уехал. Роберта решила, что скорее всего к русалке.

Деймон увез Тедди на весь день. При мысли о том, что это может быть его последний день, проведенный с сыном, Роберта буквально скорчилась от стыда. Нет, она остановит дуэль, даже если придется убить Вильерса своими руками.

К сожалению, она так и не постигла тонкое искусство фехтования.

– Пожалуйста, заложите экипаж, – попросила она Фаула, и через несколько минут у крыльца уже ожидала небольшая коляска.

Роберта натянула перчатки. Сейчас ею владело ледяное спокойствие. Она любой ценой остановит это чудовищное преступление, прежде чем оно произойдет.

Странно, что место, пользовавшееся такой славой, как «Парслоуз», выглядело совсем скромно!

Роберту встретил дворецкий, спросивший, состоит ли она в шахматном клубе.

– Н-нет, – растерялась Роберта. – Я не знала, что членами могут быть женщины.

– Но так оно и есть, – величественно поклонился дворецкий. – Чем могу помочь, мадам?

– Я хотела бы видеть герцога Вильерса.

– Боюсь, он наверху, в членской комнате, куда вход запрещен всем, кроме членов клуба.

– Вам придется сделать для меня исключение! – отрезала Роберта.

Должно быть, в ее глазах светилось такое отчаяние, что чопорный дворецкий немного оттаял.

– Ну разумеется, ведь вы леди, – пробормотал он.

– Я не только леди, но и невеста герцога Вильерса, – не моргнув глазом солгала Роберта.

– В таком случае пожалуйте, – показал он на лестницу. – После вас, миледи, после вас.

Она поднялась наверх и очутилась в комнате, где толпились одни только джентльмены. И все наблюдали за Вильерсом, выделявшимся даже на этом пестром фоне. Как всегда вызывающе ярко одетый, он сидел на конце стола, широко расставив ноги. И выглядел сосредоточенным, элегантным… и опасным.

У Роберты внезапно закружилась голова при виде сдержанной злобы, с которой он ставил на доску каждую фигуру. Он выглядел человеком, способным убить противника с таким хладнокровием, словно всего лишь взял его пешку.

– Ваша светлость, – пробормотала она, подходя к столу. Остальные подняли головы и немедленно вскочили, кланяясь и расшаркиваясь. Но она, не обращая ни на кого внимания, взглянула на Вильерса. – Ваша светлость, – повторила она, приседая в реверансе, – я пришла умолять о беседе с глазу на глаз.

Он поднял на нее глаза. Холодные. Безразличные. Как она вообще могла находить этого человека привлекательным? Теперь он был ей отвратителен. Змееподобен в своем великолепии.

– Не вижу причин для такого разговора, – процедил он. – Как видите, партия в самом разгаре.

– Пожалуйста, ваша светлость! – взмолилась она.

Но он уставился на нее с чем-то вроде ненависти.

– Если вам есть что сказать, говорите при всех. Похоже, в моей жизни больше не осталось тайн, не так ли, Сент-Олбанс?

Стройный молодой человек, стоявший у стены, пожал плечами:

– Такова судьба всех нас: рано или поздно наши лица непременно появляются в витрине «Хамфриз».

Его взгляд остановился на Роберте, и та поняла, что он прекрасно ее знает и намекает на карикатуры в «Рамблерз мэгэзин», выставленные в свое время в витрине книжного магазина «Хамфриз».