по-христиански, когда он вошел к нему в юрту, то старик с особенным чувством взял миссионера за голову и поцеловал его; и потом чрезвычайно захлопотал об угощении его всем, что у него было запасено. Миссионер говорить, что, когда старик поцеловал его в голову, «сердце мое облилось утешительными слезами, причем я вспомнил, что этот самый старик в прошедшие годы, до принятая христианства, был сильным противником мне и врагом христианства, а теперь сделался усердным христианином и, в любви христианской, расположенным ко мне; и прочие неизъяснимый, утешительный и благодарный Богу чувства родились во мне». Миссионер, проживая в юртах, где останавливался, не изменял своих обычных молитв, утренних и вечерних; и когда он вставал на молитву, — а это по необходимости надобно было делать при всех, — то все крещенные, без всякого понуждения, тот час также вставали на молитву, а между некрещеными прекращался говор и шум. Миссионер говорить, что подобный поездки зимою весьма полезны и назидательны для новокрещенных (но зато зимою очень затруднительно совершать таинства, по причине морозов и неимению приличных для сего строений); и некоторые из них прямо говорили ему, что хорошо бы было, если бы он посещал их часто. Но для этого надобно иметь средства, а главное «надобно иметь большое терпение и совершенно безропотную, смиренную преданность Богу и готовность переносить и преодолевать все трудности, препятствия и неприятности; что же касается до меня, то-благодаренье Господу! — я нигде, ни в каком, невидимому, скорбном случае не возроптал до сего времени, и впредь умоляю Бога, да даст Он мне грешному и недостойному большее еще терпите и смирение. Главные неприятности бывают мне от моих немощей (миссионер страдает внутреннею болезнию, иногда так, что не может встать с постели); но и тут, в облегчение оных и в вознаграждение переносимых трудов моих, иногда раждаются во мне чувства утешения и благодарности Богу за все, что есть». Во время прожитая миссионера в Андреевской одиночке, где живут Русские служители Компании, и до которой он доезжал ныне зимою, он окрестил одну 60-летнюю старуху, многосемейную и потому весьма уважаемую повсюду, которая случайно пришла тогда в одиночку по своей надобности. — Обращение ее началось тем, что она согласилась выслушать миссионера. И когда он стал ей говорить, то она, начав слушать со вниманием, чем далее, тем охотнее и внимательнее слушала, и наконец сказала, что она всему слышанному верить и желает креститься; но только сожалела, что тогда не было при ней ее сыновей и родных; но когда узнала, что миссионер проживет тут еще несколько дней, — она послала за своими детьми. На другой день приехал один сын ее, с 3 родственниками. Когда миссионер проповедовал им, старуха опять слушала и, по окончании слова, просила безотлагательно окрестить ее. Примеру ее последовали и приехавшие; а в проезд миссионера потом (летом) по реке, по примеру и убеждении сей старухи, окрестилось еще 8 человек из ее родственников, которые, лишь только увидели миссионера, сами вызвались на то. Во время другой его обыкновенной поездки по реке Кускоквим, на обратном пути его оттуда, в одном селении, чрез которое он обыкновенно проезжает взад и вперед, он окрестил 43 души взрослых (из коих 28 муж. и 15 женщ.). Жители сего селения, много раз слышав проповедь миссионера, давно изъявляли желание креститься, но отлагали за темь только, что совершить крещение зимою в реке невозможно (при морозах от 20 до 30 градусов). Но наконец, видя, что летом миссионеру быть у них невозможно, они ныне, к обратному пути его из редута в миссии, сами приготовили большую купель; и лишь только он приехал к ним, — они уже настоятельно стали просить его окрестить их. В это лето (1850 г.) миссионеру весьма не хотелось ехать из миссии в Михайловский редут, куда приходят суда: ибо без него постройка церкви должна остановиться; но обстоятельства заставили его ехать.
Проезжая вниз по реке, он, как и прежде, заезжал в каждое селение, для получения сведений о состоянии жителей; исполнять же своих обязанностей он не мог, по причине лова рыбы, которой ход лишь только начинался; и только в одном селении Канигмют, где жители начали обращаться в прошедшем году (и о чем я упоминал в прошлогоднем письме моем), он окрестил 9 человек из числа семейств, крестившихся прошлого года. В другом же селении Такчагмют (о коем тоже упомянуто в прошлогоднем письме моем) жители, хотя были все дома, и старшина говорил, что все они желают креститься, но миссионер, видя их большие хлопоты и заботы по промыслу рыбы, отложил крещение их до возвратного своего пути, и старшина просил его непременно заехать к ним, говоря, что они нарочно будут ждать его. Всех присоединившихся к церкви с 1 августа 1849 г. по 12 июля 1850 г. было 87 душ взрослых. И все это было только в проезд его, — мимоходом. Предпринимать же нарочитых путешествий, именно для проповеди Евангелия, миссионеру обстоятельства не позволяют уже несколько лет; и Бог знает, когда ему удастся это сделать, — по крайней мере, хотя бы съездить туда, где его ожидают с 1847 года. Послав к нему в 1849 г. помощника, я надеялся, что миссионеру будет более возможности и времени заняться сим; но помощник его заболел и тем причинил ему множество забот.
О духовном состоянии своей паствы вообще миссионер отзывается очень удовлетворительно и с благодарением Господу; а что касается до жителей того селения (Икогмют), где находится миссия, — то миссионер говорить, что они более и более утверждаются на пути благочестия, делаясь более послушными и приверженными к христианской вере. Шаманство и грубое суеверство у них вовсе уже истребилось, и даже не слышно этого и в окрестности миссии, между новокрещенными. Маски, которые они прежде употребляли при своих играх, ныне оставлены. Миссионер с благодарности) отзывается о живущих при миссии, что они, в продолжение зимы, с усердием помогали таскать лес из-за реки к селению и поднимать оный на берег, довольно высоки и крутой; в последнем случае помогали не одни только мужчины, но и женщины и дети их, подростки. Плату же за труды последние не получали и не требовали никакой, а мужчины получали очень небольшую, и то только тогда, когда они работали целый день, таская лес издалека.
Между туземцами и Алеутами, работающими при церкви, миссионер, как в пути, так и на месте, всегда замечать ласковое (и дружеское) обращение; и туземцы к ним оказывают расположение несравненно более, чем к Русским. Впрочем, Алеуты и заслуживают это, всегда обходясь с ними, как с братьями, по-христиански.
