Книга Все, что остается - Патрисия Корнуэлл

— Легко, тем более что тебя освободили от криминальной тематики. Когда ты полагала, что «Пост» решил отказаться от твоей статьи, на самом деле редакторы «Пост» отказались от тебя.

Эбби сердито кивнула.

— Тему передали, как они считали, в более надежные руки. В руки Клиффорда Ринга, — сказала она.

Я поняла, почему Клиффорд Ринг не пытался связаться со мной. Он знал, что Эбби и я были подругами. Если бы он стал расспрашивать меня о подробностях этих дел, я могла бы рассказать об этом Эбби, а в его интересах было, чтобы Эбби оставалась в неведении о происходящем как можно дольше. Поэтому Ринг уклонился от встречи со мной, а ходил вокруг.

— Уверена, он… — Эбби кашлянула и взяла свой бокал. Ее рука дрожала. — Он может быть очень убедительным. Вероятно, он выиграет приз. За серию статей.

— Извини, Эбби.

— Никто не виноват, только я. Я вела себя, как дура.

— Мы рискуем, когда разрешаем себе влюбляться.

— Больше такое не повторится, — перебила она. — С ним всегда проблемы, одна за другой. Я всегда шла на уступки, предоставляя ему второй, третий и четвертый шанс.

— Те, кто работал с тобой, знали о вас с Клиффом?

— Мы были очень осторожными, — уклончиво ответила она.

— Почему?

— Зал информации — место, полное слухов и кровосмесительных связей.

— Определенно ваши коллеги видели вас вдвоем.

— Мы вели себя очень осторожно, — повторила она.

— Тем не менее они наверняка что-то чувствовали. Напряженность, если не было чего-то другого.

— Конкуренцию. Я охраняла свою территорию. Так бы ответил он, если бы его спросили.

«И ревность», — подумала я. Эбби никогда не умела скрывать свои эмоции. Можно себе представить приступы ее ревнивой ярости. Я могла представить себе реакцию тех, кто наблюдал за ней в информационном зале, полагая, что она была амбициозной и завидовала успехам Клиффорда Ринга, когда в действительности дело обстояло совершенно иначе. Она ревновала его к другим.

— Он женат, не так ли, Эбби?

На этот раз она не смогла сдержать слез.

Я встала, чтобы вновь наполнить бокалы. Сейчас она непременно расскажет мне, что он несчастлив со своей женой и намерен скоро развестись, что она верила, будто он все бросит ради нее. Эта песенка стара как мир, очевидна и предсказуема. Подобные рассказы я слышала сотни раз. Эбби просто использовали.

Поставив бокал перед ней на стол, я дружески сжала ей плечо и села на свое место.

Она рассказала мне то, что я и ожидала от нее услышать, мне оставалось лишь печально смотреть на нее.

— Я не заслуживаю твоего сострадания, — плакала она.

— Тебе причинили боль более сильную, чем мне.

— Всем причинили боль. Тебе. Пэт Харви. Родителям, друзьям этих подростков. Если бы не эти дела, я бы все еще работала по криминальной тематике. По крайней мере, по своей специализации. Никто не должен обладать такой силой, чтобы причинять подобные разрушения.

Я поняла, что она больше не думала о Клиффорде Ринге. Она думала об убийце.

— Ты права, ни у кого не должно быть такой власти. И никто не получит ее, если мы не позволим:

— Дебора и Фред не позволят. Джилл, Элизабет, Джим, Бонни — все они. — Она выглядела потерянной. — Они не хотели быть убитыми.

— Какой следующий шаг предпримет Клифф? — спросила я.

— Каким бы он ни был, я в нем не буду участвовать. Я сменила все замки.

— Ты опасаешься, что твои телефоны прослушиваются, а за тобой следят?

— Клифф не единственный, кого интересует, чем я занимаюсь. Я больше никому не верю!

Ее глаза наполнились горькими слезами.

— Тебе, Кей, я вообще не хотела причинить вреда.

— Прекрати, Эбби. Можешь прореветь хоть целый год, мне от этого легче не станет.

— Извини…

— Хватит извинений, — сказала я мягко, но решительно. Она прикусила нижнюю губу и впилась глазами в бокал.

— Ты готова помочь мне сейчас? Она посмотрела на меня.

— Во-первых, какого цвета был тот «линкольн», что мы видели на прошлой неделе?

— Темно-серый, внутри отделан темной кожей, может быть, черной, — проговорила она. В ее глазах пробуждался огонек жизни.

— Спасибо. Так я и думала.

— В чем дело?

— Я не уверена. Но кое-что есть.

— Что именно?

— У меня есть для тебя поручение, — улыбаясь, сказала я. — Но прежде скажи мне, когда ты возвращаешься в округ Колумбия? Сегодня?

— Не знаю, Кей. — Она невидящим взглядом смотрела перед собой. — Сейчас я не смогу там находиться.

Эбби чувствовала себя беженкой. В каком-то смысле она и была ею. Клиффорд Ринг изгнал ее из Вашингтона. Пожалуй, ей не помешает исчезнуть на какое-то время.

Она объяснила:

— В «Нозен Нэк» предоставляют кровать, завтрак и…

— А у меня есть комната для гостей, — прервала ее я, — можешь побыть некоторое время у меня.

Она выглядела растерянной, потом засмущалась.

— Кей, ты представляешь себе, как это может выглядеть со стороны?

— Честно говоря, сейчас меня это мало волнует.

— А почему бы и нет?

Она пристально посмотрела на меня.

— Твоя газета уже втравила меня в историю. Дела могут пойти хуже или лучше, но они уже не будут обстоять по-прежнему.

— По крайней мере, тебя не уволили.

— Тебя тоже, Эбби. У тебя был роман, ты повела себя не лучшим образом перед лицом коллег, плеснув кофе ему на колени.

— Он этого вполне заслужил.

— Я совершенно уверена в этом. Но я не советую тебе начинать войну с «Пост». Книга — твой шанс поправить свое положение.

— А как же ты?

— У меня свой интерес в этих делах. И ты можешь помочь мне, потому что можешь делать то, на что я не имею права.

— Например?

— Я не могу лгать, обводить вокруг пальца, подкупать, торговаться, стрелять из укрытия, красть, выдавать себя за другого, потому что я должностное лицо в государственной структуре, а у тебя широкое поле деятельности. Ты — репортер.

— Весьма признательна, — сказала она, выходя из кухни. — Пойду возьму вещи из машины.

У меня редко останавливались гости, и нижняя спальня в основном предназначалась для Люси. На полу лежал огромный иранский ковер, испещренный красочными цветами, придававший комнате вид сада, посреди которого моя племянница была то розовым бутоном, то репейником, в зависимости от ее настроения.