Книга Копья и пулеметы - Александр Бушков

Викторианская эпоха породила и такое явление, как викторианская мораль. Если убрать всю сопутствующую ей английскую словесную шелуху и называть вещи своими именами, викторианская мораль – это возведенное в высокую степень искусства ханжество. Пожалуй, это будет самое точное определение.

Основывалась викторианская мораль в первую очередь на строжайшем соблюдении внешних приличий. Ими были крайне озабочены и в «высшем свете», и в стоявшем на ступенечку ниже «обществе». «Люди из общества» чаще всего не только не носили титулов, но не имели дворянства вообще – и тем не менее они были «джентльмены» и «леди». Причем в «общество» входили далеко не все представители среднего класса.

Внешние приличия соблюдались прямо-таки свято. Существовал четко очерченный круг «прегрешений», и в том случае, когда они становились известны «публике», виновник или виновница становились для «общества» форменными изгоями. Их не принимали у себя, не наносила им визитов. Были и другие меры «общественного порицания», ставившие человека вне «общества».

Другое дело, когда эти самые прегрешения совершались так, что все сохранялось в глубокой тайне, вульгарно выражаясь, все оставалось шито-крыто. Многие дамы из общества имели постоянных любовников, а мужчины постоянных любовниц. Часто имена таких парочек были всем прекрасно известны, но если соблюдалась внешняя пристойность, о них лишь втихомолку сплетничали в узком кругу.

В отличие от дам, мужчины из общества имели гораздо больше возможностей для развлечения, в Лондоне было превеликое множество борделей и уличных проституток (положено было считать, что дамы и особенно девицы о них ведать не ведают, и уж ни то ни другое никогда не служило темой для разговоров в обществе). Но вот джентльмены (в том числе титулованные из высшего света, вплоть до принцев королевской фамилии) бордели посещали частенько – конечно, с соблюдением должной конспирации. Нередко вполне себе респектабельные джентльмены пользовались услугами уличных проституток в какой-нибудь подворотне, а то и пристроившись прямо у стены – чему крайне способствовали знаменитые лондонские туманы, надежно скрывавшие все происходящее от нескромных глаз прохожих…

Отношения между мужьями и женами? Конечно, попадались откровенные домашние тираны, но не они определяли погоду. В большинстве своем женщины второй половины XIX в. в некоторых отношениях были довольно независимы. Лучше всего об этом в своих мемуарах написала «королева детектива» Агата Кристи (родилась в 1890 г., формировалась как личность в Викторианскую эпоху, а эпоха эта, как я позднее в меру своих сил попытаюсь доказать читателю, отнюдь не закончилась автоматически со смертью королевы Виктории).

Предупреждаю сразу: в этой главе я несколько раз буду приводить обширные отрывки из мемуаров леди Кристи (она же – «Тетка Агата»). Надеюсь, читатель будет на это не в претензии – очень уж интересно слушать живой голос эпохи…

«Надо отдать справедливость женщинам Викторианской эпохи: мужчины ходили у них по струнке. Хрупкие, нежные, чувствительные, они постоянно нуждались в защите и заботе. И что же, разве они были унижены, растоптаны или вели рабский образ жизни? Мои воспоминания говорят мне совсем о другом. Все подруги моей бабушки отличались редкостной жизнерадостностью и неизменно достигали успеха во всех начинаниях: упрямые в своих желаниях, своенравные, в высшей степени начитанные и прекрасно обо всем осведомленные.

…В повседневной жизни женщины творили все, что хотели (понятно, со строгим соблюдением тех самых внешних приличий. – А.Б.), при этом делая вид, что полностью признают мужское превосходство, чтобы мужья ни в коем случае не потеряли лица.

«Ваш отец знает лучше, дети мои» – оставалось священной формулой. К настоящему рассмотрению проблемы, однако, приступали в конфиденциальной обстановке:

– Я уверена, Джон, что ты совершенно прав, но мне интересно, подумал ли ты…

Однако в одном отношении авторитет мужа был незыблем. Муж – это глава семьи. Выходя замуж, женщина принимала как свою судьбу его место в мире и его образ жизни».

О преувеличенном ханжестве Викторианской эпохи написано много, причем в основном не у нас, а в той же Англии. Писали: оно доводило до того, что слово «ноги» не просто считалось неприличным: на ножки столов, роялей и даже подаваемой к столу жареной птицы надевались полностью их скрывавшие этакие бумажные юбочки. Писали и о том, что девушки Викторианской эпохи были прямо-таки дремуче невежественны в вопросах секса, и оттого иногда возникали коллизии, подобные двум нижеприведенным случаям. В одном, когда молодожен в брачную ночь решил, ясен пень, осуществить супружеские обязанности и уже предпринял к этому первые шаги, новобрачная истошными криками принялась звать на помощь: «Помогите! Этот господин сошел с ума!» В другом криков о помощи не было, все вроде бы обошлось, однако новобрачная через несколько дней после свадьбы, краснея, шепнула матери: «Мама, между мной и моим мужем ночами происходят такие странные и удивительные вещи, что ты и представить себе не можешь». И была очень удивлена, узнав от матери, что «эти вещи» и есть основа семейной жизни.

Что тут скажешь? Вообще-то дыма без огня не бывает. Агата Кристи о слове «ноги»: «Совершенно не понимаю, почему ноги рассматривались как нечто до такой степени предосудительное… Даже само слово считалось слишком смелым. Стоило в присутствии няни употребить его, как тотчас произносилась одна из сакраментальных фраз:

– Запомните, у испанской королевы нет ног.

– А что же у нее есть, няня?

– Конечности, дорогая. Вы должны называть их так: руки и ноги – это «конечности».

Словом, что-то такое было. Гораздо важнее другое: уже в наши дни современные английские авторы установили: рассказы о бумажных юбочках и двух невиннейших новобрачных – не более чем побасенки, сочиненные каким-то прытким американским журналистом, ненадолго заехавшим в Англию и возжелавшим удивить читателя описанием «экзотических английских нравов». Так-то…

Агата Кристи называет флирт и даже «предварительную» помолвку, так называемое «согласие», «популярной викторианской игрой». Она, правда, пишет: «Интимная близость была большой редкостью, потому что молодые люди обычно придерживались очень высокого мнения о девушках, и если бы разразился скандал, то в глазах общества погибли бы оба». Однако это еще не означает, что девушки были так уж дремучи в вопросах секса. Они просто в рамках тех самых приличий не занимались им до свадьбы, а это совсем другое дело». В другом месте Агата Кристи пишет: «То были великие дни девичьей чистоты. И не думаю, что мы чувствовали себя в чем-то ущемленными». И тут же добавляет: «Романтические увлечения, С ЛЕГКИМ ПРИВКУСОМ СЕКСА ИЛИ НАМЕКОМ НА НЕГО (выделено мной. – А.В.) совершенно удовлетворяли нас». Одним словом, девичья чистота и знание – совершенно разные вещи.

А в общем, случалось всякое. «Была не слишком красивая история: знакомая девушка приезжала на каникулы к своему школьному приятелю, где ее и соблазнил его папа, пожилой мерзавец с дурной репутацией».

В другом месте Агата Кристи рассказывает историю, где если кто и соблазнял кого-то, так это девушка – кавалера. В доме в Ирландии, где она гостила вместе с еще двумя-тремя девушками и несколькими молодыми людьми, один офицер неожиданно срочно уехал, сославшись на полученную из дома телеграмму.