Книга Ночи Калигулы. Падение в бездну - Ирина Звонок-Сантандер

Гай подъехал к воротам. Пришельцы, завидев цезаря, повалились на колени и поклонились, касаясь лбом земли. Комья грязи летели из-под копыт Инцитата, пачкая полосатые халаты и белоснежные тюрбаны.

— Кто такие и откуда? — грозно спросил Калигула.

Старик с длинной белой бородой поднялся с колен и обратился к Гаю. Остальные с уважением прислушивались к его словам. Заметно было, что важный старик пользуется авторитетом среди сотоварищей.

— Гай Цезарь! — приложив ладонь к груди, говорил он. — Мы посланы к тебе еврейской общиной, проживающей в Александрии египетской. Я — Филон, которого любители философии именуют Александрийским. Это — мои спутники: Иосиф и Манассия. Выслушай нас, окажи любезность.

Гай жестом велел преторианцам пропустить евреев. Суетливо кланяясь, они бежали по аллее, стараясь не отстать от императорского жеребца. Подъехав к мраморной лестнице, Гай спешился и небрежно бросил поводья конюху. Подоспели евреи, запыхавшиеся и взволнованные.

— Говори! — велел Гай Филону, поднимаясь по лестнице.

— На твою справедливость уповаем! — торжественно начал Филон, идя следом. — Египтяне исполнились зверской яростью к евреям, проживающим в Александрии. Они врываются в наши дома, выгоняют хозяев с жёнами и детьми, берут ценные вещи. Одиноких беззащитных евреев побивают камнями и палками, связывают им ноги кожаными ремнями и таскают по улицам на потеху ротозеям! Наши синагоги предаются осквернениям и разграблениям! — голос старца задрожал от слез.

— Что же вы сделали египтянам, что они так ненавидят вас? — равнодушно поинтересовался Калигула.

— Ничего, Гай Цезарь! Этому нечестивому народу пришла охота грабить безнаказанно! Творя беззакония, они смеют прикрываться твоим именем. Говорят: «Гай Цезарь одобрит нас за гонения на евреев!»

— Вот как? — Гай резко остановился и оглядел Филона исподлобья. — Почему?

Еврейский философ замялся.

— Предлогом египтянам послужило отсутствие твоей статуи в наших синагогах, — понизив голос, объяснил он.

Гай усмехнулся торжествующе. «Я так и думал!» — без слов говорила улыбка.

— Что же вы не чтите своего цезаря, как положено? — с нескрываемым сарказмом спросил он.

— Мы чтим! — поспешил заверить Филон. Иосиф и Манассия закивали, подтверждая его слова. — Приносим жертвы за твоё здоровье. Закалываем годовалых тельцов и барашков без единого изъяна. Выбираем лишь тех, которые родились первыми у матери своей. И мясо закланное не уносим с собой и съедаем, а сжигаем на алтаре. Когда ты был болен, мы молились о твоём выздоровлении.

— Пусть вы молились обо мне, но не мне же! — сердито прервал его Гай. — Что мешает вам, евреям, поставить мои статуи в храмах?!

— Наш Бог! — склонив голову, произнёс Филон. Тихо, но весомо прозвучали его слова. — Родители и наставники с пелёнок нас учат чтить единого Бога, Создателя Вселенной.

— Вот как! Значит, я для вас — не бог?! — оскорблённо спросил Гай.

Филон промолчал. Калигула, резко развернувшись, вбежал в помещение. Евреи последовали за ним.

Гай, заложив руки за спину, преувеличенно внимательно разглядывал новое убранство виллы. Пальцем поманил к себе управляющего постройкой.

— Мне не нравится эта роспись, — капризно заявил он, указав на стену триклиния. — Краски слишком бледны.

— Не беспокойся, Гай Цезарь! — поклонился управляющий. — Я велю живописцу сделать поярче.

— Почему женские фигуры одеты? — не унимался Гай. — Пусть будут обнажёнными!

— Как прикажешь, великий цезарь! — усердно кланялся управляющий.

— И больше золота! Больше роскоши! — требовал Калигула. — Не забывайте: вы строите жилище для императора, а не хижину для плебея!

— Да, цезарь.

Гай подошёл к окну и легонько постучал по стеклу ногтем. Раздался тонкий мелодичный звук. Калигула одобрительно кивнул: в оконные рамы действительно был вставлен горный хрусталь. А то ведь пройдоха управляющий мог бы и обмануть: продать хрусталь на стороне, а в окно вставить обыкновенное стекло. Плавать ему тогда в пруду с крокодилами!..

Окончив осмотр помещений, Калигула обернулся к евреям, которые все время покорно следовали за ним.

— Почему египтяне могут признать меня богом, а евреи — нет? — сухо спросил он, разглядывая длинную седую бороду Филона Александрийского.

— Египтяне — известные безбожники и лицемеры! — пустился в объяснения Филон. — Они издревле почитают богами всякую мерзость: птицу ибис, ядовитых гадов, крокодилов, котов и уродливых павианов. Для них назвать человека богом — уже шаг вперёд! Своим фараонам они льстили, оказывая им божественные почести. Теперь льстят тебе. Знаешь ли, Гай Цезарь, как поклоняются египтяне? Разве отлили они тебе новую статую? Нет! Статуе Гермеса они отрезали голову и заменили другой, имеющей твои черты. Из сарая вытащили старую облезлую колесницу, которая прежде принадлежала царице Клеопатре, покрыли её позолотой и установили на ней твою статую!

— Ну и что? — буркнул Гай. — Египтяне доказали свою верность, евреи — нет!

Филон опустил руки.

— И вера ваша — глупая, и вы сами! — продолжал Калигула, неприязненно рассматривая смуглых бородатых евреев.

— Да чем же мы глупы? — с достоинством спросил Филон.

— Вы не едите свинину! — воскликнул Гай, насмешливо передёрнув плечами.

Несколько патрициев, стоящих в стороне и прислушивающихся к разговору, одобрительно рассмеялись словам императора.

Филон опечалился. С надеждой на правосудие явился он к императору. А в ответ услышал обычную глупую насмешку: «Вы не едите свинину!»

— Гай Цезарь! — выступил наперёд Манассия. — У каждого народа свои запреты. Нам не положено есть свинину. Другие не едят молочного ягнёнка, запечённого с горькими травами. Так что с того?

— Молочный ягнёнок? Фу! — скривился Гай. — Кто же будет кушать такую неприятную еду?!

Патриции продолжали хохотать, словно слова императора были остроумной шуткой.

— Где Ирод Агриппа? — вспомнил Калигула. — Позовите его!

— Я здесь, великий цезарь! — внук Иудейского царя выступил из-за колонны. Агриппа узнал о прибытии соплеменников и решил послушать их беседу с императором тайно, не выдавая своего присутствия. Затаившись за широкой дорийской колонной, он разрывался между верой предков и страхом перед цезарем.

Гай исподлобья глядел на Агриппу. Знатный иудей медленно, с трудом переставляя одеревеневшие ноги, подошёл к императору. Чёрные глаза Агриппы испуганно метались со стороны в сторону, не задерживаясь надолго ни на одном предмете.

— Ты в замешательстве, Агриппа? — усмехнулся Гай, проницательности научившийся у покойного Тиберия. — Я тоже! Объясни мне, почему твои соотечественники отказываются признать мою божественную сущность? Я приказал установить в Иерусалимском храме статую Гая-Юпитера, а евреи противятся приказу!