Книга Пуля нашла героя - Андрей Курков

Добрынин кивнул и тут же немного испуганно спросил:

— А сколько стоит?

— Сорок два рубля семьдесят копеек.

Не снимая пальто, а только расстегнув пуговицы, достал Добрынин из кармана пиджака конверт с деньгами и, заглядывая в него, сказал:

— Я только посмотрю: хватит или нет!

Девушка тоже бросила взгляд на раскрытый конверт и тут же заулыбалась.

— Конечно хватит, что вы! — сказала она. Подошли к кассе. Добрынин заплатил, ив конверте осталось еще много денег.

— Вам завернуть покупку? — спросила девушка. .

— А можно я в нем пойду? — спросил народный контролер.

— Конечно, это же ваше пальто. Давайте я только ярлык срежу.

И она отвела его к стойке, на которой лежали ножницы, привязанные к чемуто веревочкой. Отрезала ярлык. Потом вдруг вскинула глаза на покупателя.

— Вы же шинель в примерочной забыли! — сказала: — Я вам сейчас ее заверну, чтобы удобней нести было. Подождите здесь!

Минуты через полторы-две она принесла упакованную в бумагу и перевязанную бечевкой шинель. Проводила Добрынина до выхода и пожелала ему доброго дня.

На улице Добрынин остановился. Настроение у него было странное. Он думал об удивительном гостеприимстве Киева, он начинал понимать, почему его дочь перебралась в этот уютный доброжелательный город.

А время приближалось к обеду, и решил Добрынин вернуться в гостиницу, ведь там же, на пятом этаже, через две двери от его номера был буфет.

Поднялся наверх тем же путем. И тех же мальчишек увидел. Они вчетвером сидели на тротуаре и чинили санки.

Добрынин подошел, посмотрел, в чем дело. Потом легко взял и вправил обратно в паз выскочившее железное боковое ребро санок.

— Спасибо, дядя! — сказал мальчик постарше.

— Ну а кто из вас военным хочет стать? — спросил народный контролер.

— Я! — ответил самый младший, тот, что часом раньше в Добрынина снежком запустил.

— А вы кем хотите стать? — спросил Добрынин остальных.

— Я пожарником. —А я,-сталеваром.

— Ясно, — Добрынин улыбнулся, потом повернулся к самому младшему, который военным хотел стать. — Как тебя зовут?

— Митя.

— Ну, Митя, вот тебе шинель, вырастешь — будешь носить!

* * *

В гостинице Добрынин перекусил, выпил чаю с теплым мягким бубликом. Отдохнул полчаса в номере, потом стал собираться. Достал адрес дочери, проверил вещмешок: все четыре книги «Рассказов про Ленина» были на месте.

Вышел на улицу.

— Извините, — обратился он к проходившей мимо женщине-милиционеру. — Вы не скажете, как отсюда вот сюда доехать? — и показал ей бумажку с адресом.

— Русановская набережная? — прочитала женщина в синей шинели. — Пойдемте!

Она отвела его на соседнюю улицу, с которой была видна колокольня. Потом дальше, мимо старинного двухэтажного дворца. Остановились на площадке на краю горы. Внизу лежал замерзший Днепр, а за ним ровной шеренгой стояли высотные белые дома.

— Вот она, Русановская набережная, — сказала женщина. — Если вон туда направо пойти, выйдете к станции метро. Три остановки до «Левобережной», а там пешком или на автобусе. А можете по льду, если не боитесь.

— А как на лед спуститься? — спросил Добрынин.

— Вот туда налево парком пройдете, а там дорожка вниз. Только осторожнее, а то скользко сейчас!

— Спасибо!

— А вы из какого города? — поинтересовалась женщина-милиционер.

Добрынин развел руками, пока искал ответ на вопрос. Потом сказал:

— Сейчас из Москвы, а вообще всю жизнь в разных местах, куда посылали… А дочь моя здесь живет.

— А-а, ну счастливо! — напутствовала женщина.

Спускаясь к Днепру, Добрынин два раза поскользнулся и один раз чуть не потерял вещьмешок, покатившийся вниз по частично обледенелой тропке. Но потом народный контролер вещмешок достал и дальше шел вниз уже осторожнее, проверяя каждый свой шаг и хватаясь за ветки голых зимних деревьев, густо разросшихся на склонах.

Остановился уже на берегу Днепра. Отдышался.

Перед ним снежной равниной простирались замерзшие просторы великой реки. А дальше, на горизонте, вставала серая из-за деревьев полоска острова, и из-за нее уже выглядывали некоторые дома Русановской набережной.

У самого берега лед был синеватым и истоптанным сотнями следов, разбивавшихся далее на несколько тропинок.

Добрынин поправил на себе новое темно-зеленое пальто, забросил еще раз вещмешок за плечо и пошел.

Под ногами похрустывал лед. Слева и справа виднелись окаменело сидевшие на своих стульчиках-ящичках рыбаки, все толстые из-за одетых двойных или тройных ватников.

Светило солнце, уже поднявшееся на самый верх морозного неба.

И приятная тишина, в которой только собственные шаги были слышны Добрынину, радовала слух.

То и дело оглядываясь назад, Добрынин замечал, как отдаляется только что покинутый берег.

Синяя ледяная тропинка виляла то вправо, то влево, словно обходила она какие-то опасные места.

По дороге вспомнил Добрынин, как спас его урку-емец от смерти на далеком Севере. Вспомнил двух вмерзших в лед контролеров. Подумал, что, должно быть, до сих пор они там, во льду лежат.

Но все эти воспоминания и мысли никакого испуга не вызвали.

Приближался остров. И дома Русановской набережной спрятались за неожиданно выросшими перед Добрыниным голыми зимними деревьями.

Остров оказался не тонкой полоской земли. Пришлось ему минут пятнадцать идти по снегу, довольно глубокому, проваливаясь и набирая снега в ботинки.

Наконец перед ним выросли уже знакомые многоэтажные дома. А между ним и домами лежала вторая часть реки, лед, покрытый синими венами рыбачьих тропинок. И рыбаков на льду виднелось множество, а в некоторых местах сидели они кучно, как иногда сидят на снегу воробьи, подбирая брошенные сердобольными старушками крошки. Снова захрустел лед под ногами народного контролера. Снова завиляла синяя тропинка.

Дойдя до середины, решил Добрынин отойти чуть в сторону, к одиноко сидевшему рыбаку. Захотелось на выловленную рыбку посмотреть — любопытство разобрало, ведь не видел он никогда так много людей на льду.

До этого парня в ватнике и ушанке, державшего в рукавицах маленькую удочку, было метров десять. Добрынин сошел с подтаявшей ледяной тропинки, сделал несколько шагов и вдруг почувствовал, как заколыхалось что-то под ногами. Остановился, испуганно вокруг посмотрел. Увидел, что и парень встрепенулся и поднялся со своего стульчика-ящика.

И тут услышал Добрынин тяжелый треск, и на его глазах часть ледяного покрова реки, что под парнем была, как бы осела, а потом парень этот, потеряв равновесие, развел руки в стороны, удочку выронил и вместе с краем льдины пошел под лед. Погружался он медленно, и на его лице было больше удивления, чем страха. Когда уже из полыньи виднелись только его руки и голова в шапке-ушанке, над льдом прозвучал дикий, полный ужаса крик, и сидевшие недалеко рыбаки вскочили на ноги.