Книга Шипы и розы - Лана Каминская

– С дочерьми не легче, – выдохнул Пикли, опустился в кресло и выпустил кольцо дыма в потолок.

Джейкоб Андервуд тоже присел.

– Дочери хоть дома сидят. Всё, что нужно, – следить за их целомудрием, а затем удачно выдать замуж.

– Вот я за своей следил-следил, но так и не уследил, как и когда она успела снюхаться с этим обормотом Генри. Его отец – брат моей жены, идиот ещё тот. И сын у него идиот. Теперь и дочь желает к ним присоединиться. Представь, какое у меня будет окружение...

Сэр Фредерик был зол и выплёвывал слова резко и бескомпромиссно, словно скорлупу от орехов, случайно попавшую в рот.

– Если ты не передумал... – начал Андервуд, но Пикли перебил друга.

– Я не передумал, если ты о помолвке наших детей, однако кое-что меня всё же настораживает.

Насторожился и Джейкоб Андервуд, потому что таким взвинченным видел старого друга впервые.

– Не подумай, я озадачен не слиянием капиталов, нет, – продолжал тем временем Пикли. – Просто во мне в коем-то веке борются два желания: выдать дочь замуж выгодно или же просто выдать дочь замуж.

– Разве это не одно и то же?

– И да, и нет. Выгодный брак позволит преумножить богатства, а обычный... Обычный, возможно, подарит её бледному личику счастливую улыбку.

– Кому в наше время нужны счастливые улыбки? – удивлённо крякнул Джейкоб. – Что за чушь ты несёшь? 

– Чушь? – Пикли задумчиво уставился в потолок. – Да кто его знает, чушь ли это... Я никогда не был заботливым родителем. Может, ещё не поздно начать?

Джейкоб покачал головой и посмотрел на друга с такой тоской во взгляде, словно тот был неизлечимо болен. Затем похлопал по плечу и бодро произнёс:

– Вернись не землю, а то я тебя не узнаю. Твои беспокойства о Кэтрин напрасны. Своему обормоту я ещё раз хорошенько вправлю мозги. Посмеет хоть раз обидеть Кэтти – будет иметь дело со мной.

Пикли потушил сигару и скрестил руки на груди.

– Если бы всё было так просто. Понимаешь, каким бы дураком ни был этот Генри, дочь мою он действительно любит. Только слепой этого не заметит. Я уж было думал, что на такую дурнушку, как она, никто никогда не взглянет. А тут... Недаром я его идиотом окрестил.

– Любовь пройдёт через полгода, – заметил Андервуд, – а зять-дурак останется навсегда.

Пикли поднял указательный палец.

– Вот тут ты в точку! Вопрос лишь в том, какого из двух дураков выбрать. – И Фредерик с ехидством во взгляде покосился в сторону друга.

Джейкоб сделал вид, что не принял на свой счёт насмешку. Хотя не понять намёк не смог бы даже толстокожий бегемот. И ведь Пикли был прав: выходки Тима представляют семейство Андервудов совсем не в выгодном свете, и вот уже друзья начали потихоньку посмеиваться. С другой стороны, за Тимом стоял Джейкоб, а за Джейкобом – приличный капитал, какого у Сандерса никогда не было.

– И твой, и мой браки были по расчёту, – произнёс Андервуд. – Наши родители всё за нас решили. И разве получилось плохо?

– Камилла с возрастом только похорошела, – выдохнул Пикли, – стала безудержной болтушкой и вечерами отлично уделывает меня в вист. В общем, она намного приятнее своего дурного братца.

– Вот и у меня всё сложилось довольно прилично. И никаких чувств не понадобилось. В деле, где всем правит расчёт, они лишние.

– Ну, ты немного лукавишь. – В узких глазах Пикли ехидство уступило место озорному блеску. Ровно такому же, какой был на скачках в Аскоте. – Вторую-то жену ты завёл себе не по наставлению родителей.

Андервуд ослабил платок на шее.

– Ты говоришь так, как будто не знаешь, в чём дело. Какая она мне жена? Разве она может быть меня достойна? Простая уличная девка, дешёвая актриска.

– Тише. Не шуми. – Пикли встал, подошёл к распахнутому окну и выглянул на улицу. Рядом, кроме лавровых и розовых кустов, никого не было. Чуть дальше горбатый садовник укладывал обрезанные ветви барбариса в тачку. – В этом доме последнее время много лишних людей шатается из комнаты в комнату, и половина из них, как я уже говорил, не ладит с мозгами, а ты вопишь, будто один в пустыне.

– Нервы сдают, – уже спокойным тоном оправдывался Джейкоб.

– Ты такой королевой управляешь, а с нервами не можешь справиться...

– Управлять Малестой не трудно. Она красива, но глупа. Я просто делаю так, что в нужный час она оказывается в окружении состоятельных мужчин. Те к тому времени уже настолько устают от своих пресных на лицо и разговоры жён, что Малеста – просто отрада для их глаз, ушей и сердца. А ей так нравится внимание к себе, что она тут же начинает выкладываться по полной.

– Я как-то наблюдал за ней со стороны. Признаться, думал, она будет кокетничать, а она вела себя как настоящая леди. Она – настоящая волшебница. Стой я рядом, в ту же минуту выписал бы солидный чек. Поэтому когда вижу твою жену, предпочитаю к ней не приближаться. Боюсь, что не сдержусь и переведу часть приданого дочери в твой фонд.

Джейкоб Андервуд довольно захихикал.

– Малеста – самая ценная вещь в моей коллекции. Она как редкая картина,  которая большей частью времени хранится взаперти и выставляется только по определённым дням. Ценители красоты выстраиваются в очередь, чтобы её увидеть, и готовы заплатить любые деньги за удовольствие от общения с ней. Она очаровывает всех и с первой секунды.

– И сколько чеков получает фонд после одного такого «показа»?

– Зависит от масштаба мероприятия и того, сколько времени оно занимает. Если не считать провала в Аскоте, то ещё ни разу не было так, чтобы фонд остался ни с чем. Все так стараются сделать что-то приятное для леди Андервуд, что первое, к чему прикасаются, – это чековая книжка.

– Честный отъём денег, я бы сказал. Все довольны, и никто никого не принуждает.

Андервуд кивнул.

– Так и есть. Богатые господа ещё долго вспоминают общение с красивой женщиной, у них остаётся приятное послевкусие от встречи, а также возникает чувство собственной полезности обществу. Ничто так не облагораживает человека, как помощь детям. Ну, а проверять-то никто не проверяет.

– Ты доверяешь своему бухгалтеру?

– Он видит только одну доходно-расходную часть. Вторая же, благодаря нашей с тобой схеме, отлично скрыта от глаз.

– Мда. – Пикли потянулся за второй сигарой. – От занятий благотворительностью в нашем мире обеднеет лишь дурак.

– Вот поэтому я и хочу, чтобы после моей смерти все деньги перешли в руки Тима и Кэтрин. Нужно держаться семьями, а не разбазаривать нажитое.

– И тут ты прав. – Пикли поскрёб подбородок. – Но...

Джейкоб насупил брови.

– Говори уже. Что-то ты сегодня много ходишь кругами.

Пикли натянуто улыбнулся.