Книга За пеленой надежды - Барбара Вуд

— Зачем?

Рут пожала плечами, но то обстоятельство, что она избегала смотреть в глаза мужу, выдало ее тревогу.

— Видишь ли, похоже, она взяла у меня кровь, чтобы проверить на какой-то ген, и обнаружила его, а теперь на всякий случай хочет взять кровь у тебя.

— О чем ты говоришь? Какой ген?

У Рут было правило за едой не касаться неприятных тем, и оно распространялось как на политические новости, так и на препирательства насчет того, кому первому читать вечернюю сказку. Ради хорошего пищеварения есть следует в приятной обстановке. Серьезные разговоры оставлялись на потом. Но в этот вечер Рут навещала пациентку, у которой были схватки, и через час ей предстояло вернуться в больницу.

— Всего лишь ген, Арни. Ты ведь не любишь, когда вдаются в медицинские подробности.

— Боже, Рути…

— Мэри тебе все объяснит, хорошо?

Рут бросила на него взгляд, который должен был сказать: «Не тревожь девочек», но на самом деле говорил: «Я расстроена, поэтому не усугубляй ситуацию».

Арни отправился к доктору Мэри Фарнсуорт, и та действительно все объяснила.

— Мистер Рот, я на всякий случай обследовала вашу жену с учетом ее родословной. Имеющийся у нее ген дает о себе знать примерно раз в сто лет, но среди евреев, особенно евреев из Восточной Европы, он проявляется через двадцать семь лет. Ваша жена сама не может передать эту болезнь ребенку, но если и у вас обнаружится такой ген, с вероятностью двадцать пять процентов можно сказать, что на свет появится ребенок с амавротической идиотией. Ребенок, который вряд ли дотянет до четвертого дня рождения.

— А если у меня есть этот ген? — спросил он тогда.

— Тогда мы обследуем плод, чтобы выяснить, не поражен ли он амавротической идиотией. Если этот ген обнаружится, то придется прервать беременность.

На прошлой неделе Арни получил результат — анализ крови оказался положительным. Они с Рут были носителями этого гена. «Это просто чудо, — открыто призналась доктор Фарнсуорт, — что у вас родились четыре здоровые девочки».

Дальше предстояла процедура амниоцентоза: во время пункции берутся на анализ околоплодные воды, содержащие клетки эпителия плода, которые затем исследуются на предмет наличия определенного фермента. Если последний отсутствует, ребенок болен.

Сегодня Рут сделают пункцию, и через две недели они получат ответ.

— Я могу взять выходной, — сказал Арни, и желая, и не желая идти вместе с ней в больницу. — Ты не должна остаться одна.

— Ерунда, — Рут пригладила волосы, сперва убедившись, что Сары нет поблизости, и встала, просыпая на пол град крошек от гренков. — Это займет немного времени, после чего я пойду на работу.

Нарушая одно из своих самых строгих правил, Арни спросил Рут, как проходит процедура амниоцентоза, и тут же пожалел об этом. Сначала определяется положение ребенка (она называла его «плодом», переходя с материнского языка на медицинский), затем в живот вводится длинная игла. Да, это рискованно, но лучше узнать сейчас, родится ли ребенок нормальным.

— Иди, Арни, а то опоздаешь на паром.

Пока Арни тяжело поднимался наверх за портфелем (и английской булавкой, чтобы скрепить манжету), он ощутил, как глубоко внутри него снова пульсирует это болезненное чувство. Что это такое? Всякий раз, когда оно возникало, Арни пытался определить его, но это ему не удалось. Иногда оно отдавало разочарованием, иногда — нетерпением, а сейчас, в это утро, возник привкус недовольства. Недовольства чем или кем?

Врачом Рут. Как врач она с самого начала знала о возможном риске, но никогда не поднимала эту тему, никогда не сдавала необходимых анализов.

В спальне Арни рассеянно, как всегда, поправил одеяло. Если он этого не сделает, то постель так и останется незаправленной.

Врачи прятали головы в песок так же, как и другие люди. Например, педиатр их детей, доктор Мэри Уолш, ходила с опухолью в груди и убеждала себя в том, что это лишь безобидная киста, которая исчезнет сама по себе. Теперь у нее отрезали обе груди и лечили облучением.

Что ж, чем больше знаешь, тем больше скрываешь. Он подумал, что ни в чем не может винить жену.

Рут дождалась, когда раздастся шум отъезжающей машины Арни, затем подошла к холодильнику и достала графин с апельсиновым соком, который сама выжала сегодня утром. Она предпочла бы кофе, но кофеин в период беременности стал для нее табу. Как и сигареты, аспирин, алкоголь и даже аптечный сироп от кашля.

Рут посмотрела на часы и убедилась, что до прихода миссис Колодни осталось несколько минут. Она снова села за стол, сделанный из американского клена, как и большая часть мебели в доме, лениво отодвинула счета, прислушиваясь к шуму проливного дождя.

Она надеялась, что новая практика скоро начнет окупаться, так что им удастся оплатить некоторые из этих счетов. Рут устроилась с комфортом: она сняла скромное помещение на первом этаже на углу улиц Уинслоу и Мэдисон; у нее были медсестра и секретарь в приемной, а с пациентами работы хватало на целую неделю. Теперь самое главное — добиться, чтобы они платили.

Под счетами на коммунальные услуги лежал кремового цвета важный на вид конверт: Арни приглашали вступить в «Карибу Лодж», престижный клуб для мужчин на острове Бейнбридж. Это было бы полезно для его карьеры. Там он точно обзавелся бы клиентами, которые хорошо платят. Но где взять вступительный взнос в две тысячи долларов?

На лестнице послышался знакомый топот ног, и вскоре три маленькие девочки ворвались на кухню и устремились к протянутым рукам матери.

Рейчел, платье на которой сейчас сидело правильно, надела также галоши и толстый шерстяной свитер, поверх которого придется накинуть еще и плащ. Двойняшки тоже принарядились, эту моду они завели, подражая счастливой Рейчел, которая теперь обладала завидным статусом школьницы. Каждое утро Наоми и Мириам совершали тщательный ритуал «сборов в школу», треща о воображаемой учительнице мисс Пенниз, потом вместе с Рейчел шли к школьному автобусу. Рут даже упаковала им в коричневых кулечках небольшие обеды, которые те приносили обратно домой после того, как уезжал желтый автобус. Тогда Наоми и Мириам усаживались смотреть «Улицу Сезам» и ели свои обеды, в конце концов сбрасывали платья, которые им втайне не нравились, надевали «ливайсы» и футболки и весь день играли.

Миссис Колодни, приходящая няня, звала их «ангелочками». Но Рут не проведешь. Ее девочки могли стать несносными, стоило им только захотеть.

В дверях появилась Бет, как всегда робкая и нерешительная, хотя и жила в семье Ротов уже три месяца. Она старалась угодить, ждала похвалы. Как собачонка, которую слишком часто бьют, — подумала Рут, пытаясь усадить трех девочек на коленях.

Об этой девочке Рут и Арни знали очень мало. Ей было пятнадцать лет, она убежала из дома, находившегося на Среднем Западе, и была беременна — вот все, что они знали о ней. Рут встретила ее одним туманным днем в Сиэтле, когда та попрошайничала, и что-то во впалых, испуганных глазах, костлявых руках и похожих на веревки светлых волосах заставило Рут остановиться и пристальнее взглянуть на нее. В Сиэтле было много беглых детей, живших в своем собственном мире, однако что-то выделяло эту девочку из толпы других беспризорников. То, что она беременна, тогда было незаметно. Девочка сама призналась в этом, когда Рут привезла ее домой, накормила колбасками с подливой и испеченным дома вкусным кукурузным хлебом. Некоторое время Рут и Арни пытались уговорить ее вернуться домой, успокоить встревоженных родителей, но решительность, с какой Бет стола на своем, обещание снова убежать, убедили Рут в том, что девушка спасалась от кошмарной жизни.