Книга Наш Ближний Восток. Записки советского посла в Египте и Иране - Владимир Виноградов

Когда Банисадр демонстративно удалился из Тегерана на юг, в Дезфуль, поближе к району боевых действий против вторгшихся иракцев – ведь он был назначен главнокомандующим и председателем Высшего совета обороны, – заседания этого Совета стали проводить в Тегеране под председательством Раджаи. Банисадр публично и в резком тоне возразил: без его участия и без кворума заседания Совета не должны проводиться, пускай члены Совета приезжают к нему в Дезфуль. Раджаи в ответ заявил, что он как премьер-министр не может отлучаться из Тегерана.

Хомейни поначалу поддерживал Банисадра, давая в то же время ему понять, что надо проявлять и уступчивость. Эшраки, зять Хомейни, в интервью одной из газет в ноябре признал: судебная власть в стране организована плохо (это, конечно, стрела в сторону Бехешти – верховного судьи), в окружении премьер-министра Раджаи много бездарных людей и недоучек, их надо убрать; Банисадр – «герой», он на фронте, его надо поддержать, но и пусть он сам не создает проблем (это уже предупреждение).

В ответ Раджаи демонстративно зачастил с визитами к Хомейни (как будто президента и не существует). Об этом чуть ли не ежедневно стали сообщать в печати.

Бехешти в сентябре выступил по телевидению. В спокойной, увещевательной манере (еще бы – ведь он и духовный, и судейский авторитет!) как бы беседовал с телезрителями. На лице – ни признака каких-либо других эмоций, кроме снисходительного поучения. Есть разного вида разногласия, вещал он, между религиозными и нерелигиозными деятелями – принципиальные и непринципиальные. Непринципиальные разногласия вполне допустимы, ничего страшного здесь нет, а для разрешения принципиальных разногласий есть конституция и ее хранители: «вождь» и Наблюдательный совет (а там – ставленники Бехешти). На всех есть управа, ласково говорит, улыбаясь, Бехешти, в том числе и на президента. Но за этой ласковостью чувствуется кулак. Он фактически отвечает Банисадру, который не далее как день тому назад заявил: есть муллы, которые говорят святые вещи, а на самом деле они – слуги дьявола, защищают американцев. Здесь все поняли, на кого намекает президент – на Бехешти. Вот тот и ответил сегодня Банисадру – найдем управу. В конце своего выступления Бехешти говорит: «Меня просили высказаться на тему «духовенство и политика», но об этом я буду говорить послезавтра». Ход Бехешти хитрый: завтра должен выступать по телевидению Банисадр. Вот Бехешти и хочет учесть это и в случае необходимости дать ответ.

На следующий день выступает по телевидению Банисадр. Конечно, говорит как о первоочередном деле о войне с Ираком («Нам никто ракет не дает, будем делать их сами»). А затем налетает на своих политических противников. В стране есть люди, утверждает он, которые фактически вонзают нож в спину тем, кто воюет. И далее: что у нас за судебные порядки (тут уж ясно – стрелы идут в Бехешти)? Подумать только, имеется 6 различных видов тюрем, продолжаются пытки заключенных. Что у нас за суды? Полчаса – и приговор готов, не успевает подсудимый и узнать, за что его судили и что присудили. И далее в таком же духе.

На следующий день, как и обещалось, дебаты по телевидению. Банисадр и Бехешти. Первый в лоб за «либеральный» подход, за «свободы» и т. д. Бехешти похитрее: если кому что-нибудь неясно, пожалуйста, в Совет по наблюдению за исполнением конституции, там все разъяснят, там и президента могут поправить. Народу без духовенства не обойтись, «доказывал» Бехешти, поэтому вопрос о духовенстве и народе искусственный – это рыба и вода, они неразделимы. Тут, конечно, подумалось, что промашку дал Бехешти: рыба без воды, действительно, не может существовать, ну а вода – она-то и без рыбы обойдется…

А насчет пыток в тюрьмах через пару дней Банисадру дал ответ исламский армейский прокурор: пытки в тюрьмах допустимы, говорил он, если их применяют «с разрешения» и если они преследуют цель «добиться правды» (?!). Вот так. И поставили точку. Больше этот вопрос борец за «права человека» Банисадр не поднимал.

На стороне Банисадра выступила часть религиозно-политических деятелей. Ходжат-оль-эслам Техрани из Мешхеда наиболее активен. В интервью газете Банисадра он фактически поставил под вопрос закономерность пребывания у власти самого Хомейни. Пост «Валиат факиха» (введенный Хомейни в конституцию) может быть занят либо по указанию самого «мехди» (т. е. мессии), либо путем выборов – утверждал он. Ни того ни другого не было. Обратился он к «деду» и с таким вызовом: как же так получается – перед референдумом о принятии конституции Хомейни призывал голосовать за нее даже тех, кто не согласен со всеми ее положениями, заверяя, что в конституцию могут быть затем внесены поправки и он об этом позаботится, однако никаких поправок так и не было внесено! Аятолла Лахути перебрался в Мешхед, оттуда вместе с Техрани выступает против «диктаторских» духовников – Бехешти и К°.

Кто бы мог еще месяц назад представить себе, что в ноябре 1960 г. по улицам будут проходить демонстрации с лозунгами против Бехешти, Хаменеи и Рафсанджани!

В полемику вступил внук Хомейни – Хосейн. Опубликовали его письмо Банисадру: нападки на любого религиозного деятеля – это нападки на самого имама, все «либералы» – контрреволюционеры. И уже совсем нелепый довод: «Недаром Готбзаде (!) сказал, когда был избран Банисадр президентом, что это самый плохой день для исламской республики». Одним словом, громит президента.

А тот отвечает также в открытой форме: «Нападки на президента – это нападки на республику и ее конституцию. Почему поощряют премьер-министра нападать на президента?»

Наконец в начале декабря объявлено: создается «согласительная комиссия» для ликвидации, в случае возникновения, разногласий между президентом и духовенством. Фотография «комиссии»: жалкий, худенький Банисадр среди упитанного духовенства, виден и злорадно улыбающийся Раджаи.

Но уже через несколько дней Раджаи обратился в Совет по наблюдению за соблюдением конституции с просьбой разрешить спор о прерогативах премьер-министра и президента. Почему президент влезает в дела правительства, создает какие-то комиссии (например, по определению состояния экономики), даже запрашивает в МИДе досье по некоторым вопросам, например, о поездке премьер-министра в Нью-Йорк и т. д.?

Баланс сил складывается явно не в пользу президента, он отбивается, но все более вяло. Возмущается, но неумело, даже как-то жалобно: если, говорит, президент не будет контролировать правительство, то вообще зачем же избирали президента? Действительно, хочется спросить, зачем? Ведь при полновластии религиозных деятелей он нужен лишь как номинальная фигура. Неужели Банисадр этого не понимает, не осознает самого весомого обстоятельства, что народ-то в массе своей идет и пока еще долгое время будет идти за духовенством?

Большая перепалка разгорелась по поводу поста министра иностранных дел. Банисадр отвергал все кандидатуры, которые выставлял Раджаи (а за ним фактически Бехешти). Действительно, фигуры были одиозные, вроде Фарси, – люди необразованные, без какого-либо политического кругозора. Даже парламент хотел вмешаться: пригласить обоих антагонистов – Банисадра и Раджаи – и выяснить, почему же до сих пор нет министра иностранных дел? Исламская республиканская партия требовала от Банисадра роспуска созданной им организации «Бюро по связи народа с президентом», объявив ее «подстрекательской».