Книга Наш Ближний Восток. Записки советского посла в Египте и Иране - Владимир Виноградов

Банисадр публично заявил, что Раджаи ничего не понимает в экономике (и это была правда). Премьер обиделся, обвинил президента в грубости, надулся: может быть, я и мало что понимаю в экономике, но я понимаю, что такое правила благородного (?!) поведения. Банисадр «боролся» как мог: в начале января 1981 г. выяснилось, что президент не подписал ни одного законопроекта, одобренного парламентом, с тем чтобы он мог стать законом!

В феврале 1981 г. Банисадр начал уже открыто призывать к «решительной борьбе» с тем, как он говорит, кто пытается установить свою диктатуру, подчеркивая, что, хотя он избран голосами одиннадцати миллионов человек, его хотят низвести до нуля, лишить власти. Хомейни не вытерпел, обратился все еще к обеим сторонам: я вас поставил у власти и вас уберу, если не прекратите внутреннюю драку и склоки. Однако не помогло, перепалка продолжалась. В городе начали появляться листовки якобы с текстом письма Монтазери, адресованного Хомейни, в нем говорилось о необходимости замены «предателя» Банисадра, защищающего «американские» интересы.

Базарган и его соратники-«либералы» выступили с поддержкой Банисадра, они провели даже митинг, где раздавались такие лозунги, как «Смерть противникам президента!». Митинг-то был плачевный, вроде сборища сторонников шаха накануне его свержения. Он был фактически сорван левой молодежью. Вот внезапно во время речи Базаргана неподалеку от него, на трибуне, вскакивает на скамейку молодой человек. Над головой он обеими руками держит газету «Мизан» – орган Базаргана. Все, считая этот жест знаком поддержки Базаргана и его единомышленников, группирующихся вокруг «Мизана», бурно аплодируют. Все внимание на этого молодого человека. Но вот он разворачивает газету, и всем виден внутри ее американский полосатый флаг! Раздается взрыв хохота. Молодого человека стаскивают молодцы из «людей Базаргана», однако он успевает поджечь газету и американский флаг. Поддержка либералами Банисадра еще более укрепила духовенство в необходимости бескомпромиссной борьбы с ним.

В один из мартовских дней 1981 г. Хомейни пригласил к себе утром Банисадра, Бехешти, Базаргана, Рафсанджани, Ардебили, Раджаи и сына, Ахмада. Сидели, говорят, долго – с 8.30 до 15 часов. Вопрос явно шел о ненормальном положении в руководстве страны. На следующий день Хомейни опубликовал свое заявление. Каждая власть должна выполнять свои функции, говорилось в нем, и не вмешиваться в дела других. Государственные деятели должны прекратить выступления с публичными речами, в которых поносят друг друга. Если не будет достигнуто единство – проиграем войну с Ираком и саму революцию. На случай возникновения споров и для рассмотрения жалоб создается комиссия из трех человек: представитель Банисадра, представитель «другой стороны» и представитель Хомейни. Решения будут приниматься большинством. Как и ожидалось, Хомейни взял на себя роль арбитра. Банисадр поспешил назначить своим представителем в тройственную комиссию Эшраки, религиозного деятеля, зятя Хомейни.

Однако противоборство не прекращалось. Вновь одним из важных его объектов стал пост министра иностранных дел. Банисадр уступил по всем другим вопросам, но здесь он стоял насмерть, отвергая все кандидатуры Раджаи. Премьер-министру не оставалось ничего иного, как объявить, что, будучи ответственным за деятельность всех министерств, включая МИД, он берет на себя функции «руководителя МИДа». И назначил четырех заместителей министра иностранных дел, угодных политико-религиозному руководству, из числа относительно молодых «исламизированных» деятелей, учившихся, кстати говоря, долгое время в США. Вместе с ними на посты директоров департаментов, их заместителей также пришли подобные им люди. Это было странное явление – передача МИДа в руки либо некомпетентных людей, а еще хуже – тем, чьи политические взгляды сформировались во время нахождения в США.

Банисадр не одобрил назначение заместителей министра иностранных дел, начал вообще игнорировать МИД, не подписывать верительные грамоты послам и патенты консулам, назначенным при Раджаи, и т. д.

Первомайские праздники 1981 г. Банисадр также попытался использовать в своих целях. В своем послании по случаю 1 Мая он заявил, что в стране ничего не сделано в пользу трудящихся, они продолжают эксплуатироваться теми же, кто эксплуатировал их при шахском режиме, призвал рабочих не допустить «гегемонистов» (так он стал называть религиозных деятелей) овладеть рабочими советами. Заодно и резко раскритиковал экономические меры правительства, назвал недавно принятый бюджет фальшивым, обрушился с критикой за уплату американцам миллиардных «долгов», сделанных коррумпированными элементами при правлении шаха. О каком же примирении на верхах могла идти речь после такого выступления?

И действительно, накал борьбы усиливался. Дело шло к неизбежной развязке.

В середине мая Банисадр затребовал полный текст выступления на закрытом заседании парламента зам. премьера Набави, который занимался вопросами достижения договоренности с правительством США об освобождении заложников. Председатель парламента Рафсанджани отказал президенту, заявив, что этот вопрос должен быть решен самим парламентом, а Банисадр не депутат парламента. К тому же президент уже ранее публиковал в своей газете материалы закрытых заседаний парламента. Одним словом, веры ему нет, материалов не дадим.

Когда люди Банисадра пытались вывезти из МИДа кое-какие документы, прокуратура начала демонстративное расследование – почему президент дает такие указания. В интервью газетам Банисадр распространялся на ту тему, что вот, мол, он не хотел назначения Раджаи премьер-министром, но кандидатура Раджаи была ему навязана, и вообще президент имеет право распустить парламент, заставить считаться с президентом и т. д.

Это была уже пустая похвальба. Становилось все яснее – нет у президента ни сил, ни опоры. Вопрос был лишь о времени – когда его сбросят и каким способом.

В двадцатых числах мая моджахеды обратились с письмом к Банисадру: скажите, сможете ли вы как президент выполнять все функции; если вы ответите положительно – мы сложим оружие.

На категоричный вопрос Банисадр ответил уклончиво: «Да, я президент, но меня хотят лишить моих прав». Он обвинил правительство и лично Раджаи и Набави в том, что они скрыли от Хомейни условия договоренности, которой они достигли с США, об освобождении американских заложников. Когда он, президент, попросил дать ему копию доклада Набави парламенту, ему ответили отказом…

Ответ Банисадра как бы говорил моджахедам: не складывайте оружие. Это была, на наш взгляд, странная коалиция – моджахедов, принадлежащих к левым слоям, и себялюбивого, эгоцентричного буржуазного президента. Было ясно, что коалиция эта временная, конечные цели у ее участников были разные. Объединяло одно – реальная опасность религиозного полновластия.

А далее все покатилось, как лавина.

Банисадр обвинил судебную власть (т. е. Бехешти) в полной узурпации всей власти в стране, в полном игнорировании президента, разграблении различных «фондов». Банисадр стал угрожать «мнением народным», грозился провести референдум, распустить парламент и т. д.

Политически-религиозные деятели на этот раз всполошились: куда еще зайдет президент! Они объявили его намерения и действия неконституционными, обвинили в том, что он не подписал еще ни одного законопроекта, принятого парламентом, и, кстати говоря, не сообщил данных о своих собственных материальных ресурсах.