Книга Запретный плод - Лорел Гамильтон

– Камень и палка сломают мне кость, но пуля не тронетменя.

– Великолепно, комедиант! – сказала я.

Эдуард выстрелил снова, но Захария нырнул за ствол дерева.Оттуда он позвал:

– Только не стреляйте мне в голову. Я не знаю, чтослучится, если вы мне всадите пулю в мозг.

– Давай узнаем, – предложил Эдуард.

– Прощай, Анита. Я не останусь смотреть.

И он ушел, окруженный группой гулей. Он пригнулся всередине, я думаю, прячась от пули в мозг, но целую минуту я его не видела.

Еще два гуля вышли из-за машины, пригибаясь на гравийнойдорожке. Один из них был женщиной, и на ней еще болтались клочья одежды.

– Надо им что-то показать, чего они боятся, – сказалЭдуард. Я ощутила его движение, и пистолет его выстрелил дважды. Ночь заполнилвысокий пищащий визг. Гуль с моей машины спрыгнул на землю и спрятался. Но совсех сторон перли еще гули. Не менее пятнадцати были готовы вступить с нами вигру.

Я выстрелила и попала в одного из них. Он упал на бок ипокатился по траве, завизжав, как раненый кролик. Жалобный и животный звук.

– Есть тут место, куда можно убежать? – спросил Эдуард.

– Сарай, – ответила я.

– Он деревянный?

– Да.

– Он их не остановит.

– Нет, – согласилась я. – Зато уберемся с открытогоместа.

– О'кей. Что-нибудь еще до того, как начнем движение?

– Не беги, пока не подойдем к сараю вплотную. Если тыпобежишь, они решат, что ты испугался, и погонятся.

– Еще что-нибудь?

– Ты не куришь?

– Нет, а что?

– Они боятся огня.

– Класс. Нас сожрут заживо, потому что ни один из насне курит!

Я чуть не засмеялась – такой у него был возмущенный тон, нотут один гуль пригнулся на меня прыгнуть, и я всадила ему пулю между глаз.Некогда тут ржать.

– Пойдем. Тише едешь – дальше будешь, – сказала я.

– Жаль, что я автомат оставил в машине.

– Мне тоже.

Эдуард сделал три выстрела, и ночь огласилась визгом иживотными криками. Мы двинулись к дальнему сараю. Был он примерно в четвертимили. Намечалась долгая прогулка.

Один из гулей бросился. Я его сбила, и он рухнул в траву, поэто было как стрельба по мишеням – без крови, только дыры. Пули им вредили, нонедостаточно. Куда как недостаточно.

Я шла почти задом наперед, одной рукой держась за Эдуарда.Их было слишком много. Мы не доберемся до сарая. Никак. Пискнул цыпленок вклетке. Тут мне в голову пришла идея.

Я пристрелила одного цыпленка. Он упал, и остальные птицызабили в панике крыльями по деревянной клетке. Гули застыли, потом один вытянулморду и понюхал воздух.

Мальчики, свежая кровь. Идите быстрее. Мясо, мальчики!

Два гуля бросились к цыплятам, остальные последовали заними, карабкаясь на спины друг другу, разламывая клетку, чтобы добраться долакомых кусочков.

– Продолжай идти, Эдуард, не беги, просто иди чутьбыстрее. Цыплята задержат их не надолго.

Мы пошли чуть быстрее. Звуки скребущих когтей, хруст костей,плеск крови – все это было неприятное предисловие.

На полпути к сараю ночь огласил вой – долгий и злобный. Такне воет ни одна собака. Я оглянулась. Гули неслись за нами, прыгая начетвереньках галопом.

– Беги! – крикнула я.

Мы побежали. Ударились в дверь сарая, и эта дрянь оказаласьзаперта на висячий замок. Эдуард отстрелил замок – некогда было его взламывать.Гули были уже рядом и выли оглушительно.

Мы влезли, закрыли дверь, как бы мало пользы в этом ни было.Возле потолка было небольшое окошко, в него вдруг ворвался лунный свет. У однойстены стояло стадо косилок, еще несколько свисали с крючьев. Садовые ножницы,лопатки, бухта шланга. Весь сарай пропах бензином и промасленными тряпками.

– Дверь подпереть нечем, Анита, – сказал Эдуард.

Он был прав. Мы отстрелили замок. Черт побери, где тяжелыепредметы, когда они тебе нужны?

– Подопри косилкой.

– Она их надолго не задержит.

– Лучше, чем ничего, – сказала я.

Он не шевельнулся, и потому я подкатила ее сама.

– Меня заживо не сожрут, – сказал Эдуард и заложил впистолет новую обойму. – Если хочешь, я могу сначала тебя, или сделай это сама.

Тут я вспомнила, что сунула в Карман пачку спичек, которуюдал мне Захария. Спички, у нас есть спички!

– Анита, они уже почти здесь. Ты хочешь сделать это сама?

Я вытащила пачку спичек. Слава тебе, Господи!

– Поэкономь пули, Эдуард.

Я подняла другой рукой канистру с бензином.

– Что ты собираешься делать? – спросил он.

Гули ломились к нам, они уже почти пробились.

– Я собираюсь поджечь сарай, – сказала я, плеснувбензином на дверь. Острый запах застрял у меня в горле.

– Вместе с нами? – спросил Эдуард.

– Ага.

– Я бы лучше застрелился, если тебе все равно.

– Я не планирую умирать сегодня, Эдуард.

Лапа ударила в дверь, коготь раздирал дерево на части. Язажгла спичку и бросила ее на пропитанную бензином дверь. Ухнуло, вспыхивая,голубое пламя. Гуль завопил, охваченный огнем, отскакивая от разбитой двери.

Вонь горелого мяса примешалась к бензиновой гари. Горелаяшерсть. Я закашлялась, поднеся руку ко рту. Огонь пожирал дерево сарая,захватывая крышу. Больше бензина не надо было, и так эта проклятая халабудастала огненной западней. А мы внутри. Я не думала, что огонь разойдется такбыстро.

Эдуард стоял у задней стены, зажав рот рукой. И голос егобыл приглушенным.

– У тебя был план отсюда выбраться, если я правильнопомню?

В стену ударила рука, стараясь зацепить его когтями. Онотшатнулся. Гуль стал прорываться в дыру, стремясь к нам. Эдуард всадил емупулю между глаз, и гуль скрылся из виду.

Я схватила с дальней стены грабли. На нас сыпались угольки.Если нас не удушит дым, то завалит рухнувшая крыша.

– Снимай рубашку, – сказала я.

Он даже не спросил, зачем. Дисциплинированный ты мой. Онсорвал с себя кобуру, стянул рубашку через голову и бросил ее мне, а кобуру наделобратно.

Я обернула рубашку вокруг зубьев грабель и макнула в бензин.Подожгла от стены – спички уже не были нужны. Передняя стена сарая поливала насогнем. Искорки жалили кожу, как осы.