Книга Запретный плод - Лорел Гамильтон

Глава 43

Ночь была почти непроглядно черная. Небо укрыли густые тучи.Ветер шуршал по земле и пахнул дождем.

Надгробием Айрис Дженсен был гладкий белый мрамор. Это былангел почти в человеческий рост, распахнув в приглашающих объятиях руки икрылья. При свете фонарика все еще можно было прочесть надпись: “Любимой дочерис грустью и тоской”. Тот, кто заказал мраморного ангела, кто грустно тосковал,гнусно приставал к ней при жизни. Она убила себя, чтобы от него уйти, а онвызвал ее обратно. Вот почему я стояла здесь в темноте, ожидая Дженсенов – неего, а ее. Хотя я и знала, что разум ее давно угас, я хотела предать АйрисДженсен земле и покою.

Этого я Эдуарду объяснить не могла, а потому и не пыталась.Над пустой могилой стоял, как часовой, могучий дуб. Ветер шуршал в листьях, иони перешептывались у нас над головой. Слишком сухо, как осенние листья, а нелетние. Воздух был прохладным и сырым, дождь нависал над нами. Впервые задолгое время не было невыносимо жарко.

Я принесла пару цыплят. Они тихо попискивали в клетке рядомс могилой. Эдуард стоял, прислонясь спиной к моей машине, скрестив ноги исвободно опустив руки. Рядом со мной стояла раскрытая спортивная сумка. В нейблестело мачете, с которым я обычно работаю.

– Где он? – спросил Эдуард.

Я покачала головой.

– Не знаю.

Уже прошел почти час от наступления темноты. Поляныкладбища, как правило, пусты – только немногие деревья высятся па гладкиххолмах. Мы давно должны были заметить огни машины на гравийной дороге. Где жеДженсен? Все-таки сдрейфил?

Эдуард отступил от машины и подошел ко мне.

– Не нравится мне это, Анита.

Меня это все тоже не вдохновляло, но…

– Дадим ему еще пятнадцать минут. Если он не появится,мы уезжаем.

Эдуард оглядел открытую местность.

– Здесь с укрытиями не очень хорошо.

– Я не думаю, что нам надо опасаться снайперов.

– Ты же говорила, что в тебя кто-то стрелял?

Я кивнула. Он был прав. У меня руки стали покрыватьсягусиной кожей. Ветер раздул дыру в тучах, и туда полился лунный свет. Вдалекесеребром вспыхнуло небольшое строение.

– Что это? – спросил Эдуард.

– Сарай смотрителей. Или ты думают, что трава сама себякосит.

– Я вообще об этом не думал, – сказал он.

Облака накатили снова и погрузили кладбище в черноту. Всепревратилось в неясные силуэты; белый мрамор, казалось, светится собственнымсветом.

Раздался скрежет когтей по металлу. Я резко обернулась. Накрыше моей машины сидел гуль. Он был голый и был похож на человека, раздетогодогола и окаченного светло-серой краской, почти металлической. Но зубы, этиногти на руках и ногах – длинные и черные кривые когти… Глаза горели багрянцем.

Эдуард пододвинулся ко мне с пистолетом в руке.

– Что он здесь делает? – спросил Эдуард.

– Не знаю. – Я махнула свободной рукой и крикнула: –Вон!

Он пригнулся, пристально глядя на меня. Гули – трусы; наздоровых людей они не нападают. Я сделала к нему два шага.

– Пошел вон! Брысь!

От любого проявления силы эта мерзость удирает во вселопатки. Этот остался сидеть. Я попятилась.

– Эдуард, – тихо сказала я.

– Да?

– Я не чуяла гулей на этом кладбище.

– Значит, ты одного пропустила.

– Одиноких гулей не бывает. Они ходят стаями. И их непропустить. От них идет что-то вроде психической вони. Воняет злом.

– Анита. – Голос Эдуарда был нормален и тих, но нет, ненормален. Я обернулась и увидела у нас за спиной еще двух гулей.

Мы стояли почти спина к спине, наставив пистолеты.

– Я видела результаты нападения гулей на этой неделе.Убили здорового человека, притом на кладбище, где гулей нет.

– Картина кажется знакомой, – сказал он.

– Ага. Пули их не убивают.

– Я знаю. Чего они ждут?

– Думаю, набираются храбрости.

– Они ждут меня, – сказал голос.

Из-за ствола дерева вышел Захария. Он улыбался.

Боюсь, челюсть у меня отвисла до земли. Может быть, от этогоон и улыбался. Теперь я все знала. Он не убивал людей, чтобы насытить свойгри-гри. Он убивал вампиров. Тереза его пытала, потому она и стала очереднойжертвой. Но оставались еще вопросы, и серьезные.

Эдуард бросил взгляд на меня и снова на Захарию.

– Кто это? – спросил он.

– Убийца вампиров, я полагаю, – ответила я.

Захария слегка поклонился. Гуль терся у его ноги, и онпогладил его по почти лысой голове.

– Когда ты догадалась?

– Только сейчас. Я в этом году слабо соображаю.

Тут он поморщился.

– Я считал, что ты догадаешься рано или поздно.

– Потому ты и уничтожил разум свидетеля зомби. Чтобыспасти себя.

– Мне повезло, что Николаос меня поставила допрашиватьэтого человека.

При этих словах он улыбнулся.

– Это уж точно, – согласилась я, – А как ты послалэтого с двумя укусами пристрелить меня в церкви?

– Это было просто. Я ему сказал, что это приказНиколаос.

Конечно же.

– А как ты привел гулей с их кладбища? Почему они тебеповинуются?

– Ты знаешь теорию, что если закопать на кладбищеаниматора, возникают гули.

– Ага.

– Когда я поднялся из могилы, они поднялись со мной, иони мои. Мои.

Я посмотрела на этих тварей и увидела, что их стало больше.Не меньше двадцати. Большая стая.

– Так ты говоришь, что именно так возникают гули. – Япокачала головой. – Учитывая, сколько есть гулей, на это не хватит аниматороввсего мира.

– Я об этом думал, – ответил он. – Я думаю, чем большеты поднимешь на кладбище зомби, тем больше шансов получить гуля.

– Ты считаешь, что эффект накапливается?

– Именно так. Я хотел это обсудить с каким-нибудьколлегой, но ты же видишь, в чем тут проблема.

– Вижу, – сказала я. – Для профессионального разговоратебе сначала пришлось бы сказать, кто ты такой и что ты сделал.

Эдуард выстрелил без предупреждения. Пуля попала Захарии вгрудь и развернула его. Он упал лицом вниз; гули застыли. Потом Захарияприподнялся на локтях. Он встал с небольшой помощью заботливых гулей.