Книга Мефодий Буслаев. Свиток желаний - Дмитрий Емец

Тишина. Где-то в дальней комнате хлопнула незакрытая рама.Но она, кажется, хлопала и раньше и в этом смысле не выдумала ничего нового.Мефодий еще трижды окликнул Даф, но ему ни разу не ответили.

Еще десяток шагов, и длинный, общежитского типа коридорвнезапно оборвался. Направо была заколоченная дверь – та самая, через которуюМефодий не сумел попасть в здание. А вот и пара наискось вбитых большихгвоздей. Теперь ясно, почему дверь проявляла такое упорство. Наверх шлалестница без перил, нелепо обрывающаяся после первого же пролета.

Мефодий шагнул к лестнице. Меч заалел у него в рукахогненной полосой. Смотреть на него было невозможно – глаза переставали видетьчто-либо еще. Лишь рукоять оставалась холодной.

Буслаев с тревогой огляделся. Как будто ничего опасного.Несколько ржавых прутьев арматуры, лежащих в ряд и упиравшихся в коляску отмотоцикла, довольно неожиданную среди всего этого хлама, но тоже, в целом,довольно объяснимую. Битый кирпич, стекла, два стула без сидений, поставленныйнабок старый телевизор, какое-то разбросанное тряпье. Вот, пожалуй, и все.Однако тревога не отступала. Интуиция давно уже – едва ли не с того мгновения,как голова распалась гнилью, – подсказывала ему: что-то идет не по плану. Вовсяком случае, не по его плану. Что кто-то другой цинично навязывает ему этуигру.

– Все хорошо. Просто я в детстве ел слишком много глюконатакальция и у меня извилины заизвестковались, – успокаивая себя, произнесМефодий.

Клинок еще раз предупреждающе вспыхнул. Не придав этомузначения, Мефодий решил подняться по лестнице до того места, где онаобрывается, и попытаться заглянуть на второй этаж. Кто знает, вдруг Даф там? Онзанес было ногу, перешагивая через арматуру, как вдруг железный прут взвился ипопытался захлестнуть его лодыжку гибким хвостом. Мефодий рванулся, но так и неуспел обрести равновесие. Единственное, что он сумел, – это высвободить ногу,да и то потому лишь, что, действуя неосознанно, поджал ее, одновременнопо-заячьи лягнув другой ногой.

Подброшенный вверх, потерявший меч, он упал на разбитуюплитку у лестницы и, не обращая внимания на боль, начал торопливо отползать, сужасом косясь на странное железо.

Прутья загремели, пришли в движение и стали выпрямлятьсяфрагмент за фрагментом. Коляска мотоцикла, к которой примыкала арматура, чутьпокачиваясь, поднялась метра на полтора над полом и – Мефодий готов былпоклясться всем пластилином Тухломона (клясться собой и своим эйдосом он теперьни за что бы не стал!) – уставилась на него.

Мнимая маскировочная оболочка трескалась, сворачивалась,точно сероватая пленка арахиса. Сквозь ржавчину и изрезанные тряпичные сиденья,глядевшие наружу желтоватым, жалобным каким-то поролоном, проглядывала истиннаясущность того, что скрывалось под всем этим.

Плотная чешуя, кое-где покрытая зеленой слизью. Узкаяголова. Бессмысленные и одновременно пронзительные глаза, в которых ничего небыло, кроме застывшей ярости, спокойной и острой, как хирургический скальпель.В отличие от Даф, Мефодий никогда не слышал об адском змее, но даже того, чтоон видел, было достаточно, чтобы заключить: перед ним порождение тьмы, созданиеТартара. Существо, которое могло возникнуть лишь там, где раскаленная пустотасоседствует с адским холодом и хаос клубится колючим туманом.

Змей неторопливо пополз к Мефодию. Его намерения былиочевидны и предсказуемы, как сюжет черномагической передачи «В гостях у дядюшкиВурдуса», участников которой отлавливали безлунными ночами вблизи городскогокладбища.

Мефодий попятился и пятился до тех пор, пока его лопатки неуперлись в холодную кирпичную стену. Задетые его плечом, захлопали открытыедверцы почтовых ящиков. Их замусоренные древней рекламой жестяные внутренностижаловались, что полковнику никто не пишет. Все поезда ушли в депо. Все мундирысъела моль. Вы свободны, господа!

Змей был уже близко. Стараясь не смотреть в его жуткиеглаза, Мефодий бросился к лестнице. Скользнув животом по грязным ступеням,помогая себе руками, он вскарабкался на площадку между первым и вторым этажом.И тотчас понял, что это конец. С одной стороны было полукруглое окно. С другой– пустота и влажные трубы подвала, которые видно было сквозь проломленный пол.Прыгать туда – это сразу сломать шею. С третьей – змей. Даже если бы он выбилстекло, стараясь выбраться на улицу, громоздкая, в форме расходящихся отполукруга лучей деревянная рама, разбитая на множество секторов, не пропустилабы его. Тремя метрами выше видна была большая плита второго этажа, однако тудаон уж никак не мог допрыгнуть.

Отсюда, со ступенек, Мефодий стал лихорадочно высматриватьвыпавший у него из рук меч. Змеиное туловище, медленно изгибаясь, уже втекалона первые ступени, когда он наконец увидел его. Меч лежал у двери, отделенныйот Буслаева змеем. Змей полз неторопливо, но целеустремленно. Он даже не полз –Мефодию казалось, что он именно втекает по лестнице, точно струя ртути. Лишьзвук трущейся о ступени чешуи доказывал, что это существо все же из плоти и… новот про кровь лучше, пожалуй, не заикаться.

Страх, до того стискивающий его удавкой, внезапно отступил.Страх – вообще странное чувство. Он есть только там, где существует надежда,что все разрулится само собой. Разрулится, если испуганно зажаться и уступить.Здесь же такой надежды не могло даже возникнуть. Адскому змею было все равно,какое мясо есть: пассивно-обмякшее, визжащее, отважно сопротивляющееся иливообще давно уже червивое. Вышедшее из недр Тартара чудовище отличало живогочеловека от мертвечины лишь по тому признаку, что мертвечина обычно меньшедвижется.

Чешуя перестала шуршать. Змей замедлил движение и поднялголову. Затем едва уловимо перетек примерно на полметра назад, точно попятился.Мефодий удивился: неужели передумал? Шея змея заметно раздулась. Буслаевнедоумевал, ничего не понимая.

Осторожно! Сейчас!

Интуиция, которую так долго разрабатывал у него Арей,внезапно заставила его броситься животом на площадку, причем броситься такстремительно, что он не успел правильно подставить руки и ударился скулой.

Голубоватая струя огня, кинжальная и узкая, как струясварочного аппарата, пронеслась у него над головой и ударила в полукруглое,сразу почерневшее и лопнувшее стекло. Выпустив струю, змей замер, соображая,куда исчезла его добыча и не спалил ли он ее дотла. Потом вновь медленно поползпо ступеням. Не дожидаясь, пока он окажется рядом, Мефодий скатился к почтовымящикам и рванулся туда, где среди мусора поблескивала полоска меча. Он бежал,спотыкаясь, по раскрошившейся плитке и краем глаза видел, как туловище змеяширокой лентой занимает всю площадку. Схватив меч, он повернулся. Он ожидал,что змей все еще тяжело разворачивается на узкой площадке, но нет… Все былогораздо хуже.